Казачество в Южной Осетии: насущная необходимость или элемент политики?..

Последнее десятилетие в Южной Осетии, как и в России, стала популярна тема возрождения казачества. При этом, надо отметить, что в Осетии исторических традиций казачества не было, хотя казаки-осетины широко были представлены в ряде казачьих объединений царской России. Между тем, в Северной Осетии в определенном кругу Терского казачества есть мнение, что исторически данное явление имеет осетинские (аланские) корни и вышло из осетинского общества, а такое понятие как казак или казачество появилось значительно позже, в средние века, и далее было раскручено историками и писателями.... Насколько подобное суждение имеет основу, и что роднит Осетию и казачество сказать трудно. Однако перед тем, как поговорить об интересе казачества в последнее десятилетие в Южной Осетии, и уже не первой попытки создания в республике своего казачьего круга, мы решили сделать небольшой вольный экскурс в историю аналогий, пусть она кому то и покажется несколько нереальной и надуманной.

Начнем с того, что само слово «казак» – изначально тюркское слово, означающее «свободный наёмник», а не вольные люди, крестьяне, как нас учили в школе. Вместе с тем, само казачество, возможно, сформировалось под влиянием наших степных предков сарматов, обитавших в том числе и в местах, где образовалось ядро казачества – территории современной Южной России. Основа эпоса «Сказаний о нартах» формировалась в сармато-аланскую эпоху и по нему мы можем реконструировать образ той эпохи.

На территории Южной России и Северного Кавказа вплоть до XVIII века можно было наблюдать картины военно-дружинного быта, во многом напоминающего нартовский. Последней такой военно-демократической организацией была знаменитая Запорожская Сечь. Надо сказать, что есть какое-то внутреннее родство между нартовской вольницей мифических времен и казачьей вольницей XV-XVIII в. Через ряд столетий Запорожская Сечь, это «военное братство» по выражению российского историка В. О. Ключевского, воскрешает во многом дух и нравы другого военного братства, поэтический образ которого донесли до нас нартовские сказания.

Запорожцы, подобно нартам, ведут кое-какое хозяйство, но настоящими занятиями считают только два: войну и гульбу. Те и другие любят предпринимать далекие походы военно-предпринимательского характера в поисках «нетронутых земель». Вдохновенное описание Сечи в «Тарасе Бульбе» целыми кусками воспринимается как живая картина нартовского быта. Когда Тарас уговаривает казачьего атамана двинуться в поход в Туретчину или Татарву только потому, что два его сына ни разу не были на войне, и им пора «погулять», мы узнаем тут нартов, которые первейшим признаком возмужалости считали участие в «балце», т. е. в военном походе. Мы вспоминаем, как сын Уырызмага и Сатаны, погибший в детстве и отпущенный из загробного мира к родителям только на один день, не находит лучшего использования для этих драгоценных часов, как отправиться с отцом в «балц» к Теркам и Туркам.

Или вот картина Запорожской Сечи в промежутках между военными предприятиями: «Вся Сечь, представляла необыкновенное явление: это было какое-то беспрерывное пиршество, бал, начавшийся шумно и потерявший конец свой... Это общее пиршество, имело в себе что-то околдовывающее. Всякий приходящий сюда позабывал и бросал все, что дотоле его занимало». Как не вспомнить тут бурных и нескончаемых нартовских «симдов» и пиршеств, продолжительность которых сказания определяют замечательной эпической формулой: «иу абонæй иннæ абонмæ», т. е. «от одного сегодня до другого сегодня», что можно понимать и как неделю, и как месяц, и как год пиршеств, втягивавших в свой бешеный водоворот всех, от небожителей до грудных младенцев.

Или взять описание казачьей пляски: «Земля глухо гудела на всю округу... Нельзя было видеть без внутреннего движения, как все отдирало танец, самый вольный, самый бешеный, какой только видел когда-либо свет... «Эх, если бы не конь – воскликнул Тарас – пустился бы, право, пустился бы сам в танец». Картина чисто нартовская. Мы машинально вспоминаем могучий, сотрясающий землю нартовский пляс, перед заражающей силой которого не могли устоять даже такие почтенные старики, как Уырызмаг... Далее можно проводить параллели осетинского чуба «бецыкк» с казацким чубом оселедец и многое другое... Даже знаменитое письмо запорожцев к турецкому султану находит себе аналогию в той сугубо непочтительной манере обращения, которая у нартов была правилом в отношении всяких алдаров и маликов.

Такая виртуальная близость между двумя мирами, из которых один является легендарным, а другой историческим и даже не очень древним, не служит ли она одним из доказательств правдивости, историчности, жизненности той картины быта и нравов, которую дают нартовские сказания? Больше того, не скрывается ли за этой близостью какая-то историческая связь и преемственность? Эту связь и преемственность подсказываются уже единством территории: те же просторы нынешних южно-русских и северо-кавказских степей, а ранее сармато-аланской территории породили и нартовскую эпопею и эпопею казачества. Будучи в течение ряда веков ареной непрерывных народных передвижений, столкновений и войн, эти степи выработали особый уклад жизни и особый тип человека, в характерные черты которых с железной необходимостью отливалась индивидуальность каждого народа, будь то скифы, сарматы, аланы, печенеги, половцы или казаки. Общность нравов и образа жизни была столь велика, что соседи никогда не могли провести точных территориальных и хронологических границ между одним народом и другим, между сарматом и скифом, скифом и печенегом, печенегом и половцем и т. д. Отсюда всем известная запутанность сведений об этнографии и этно-истории юга России с древнейших времен до 14-15 века.

Южно-русские и северо-кавказские степи... Родина нартовского эпоса... Кого и чего не видели они на своих необъятных просторах. И что это была за необыкновенная школа удальства, вольнолюбия и молодецкого разгула! Не эти ли привольные степи питали тот дух презрения и ненависти ко всякому гнету, иерархии и алдарству, которым проникнуты «Сказания о нартах» и который породил единственное в своем роде явление русской истории, называемой казачеством? Не отсюда ли подымались те буйные народные движения, перед которыми не раз трепетали и императорский Рим, и хитроумная Византия, и султанская Турция, и польская шляхта, и московское самодержавие? Неудивительно, что именно здесь выковывались могучие, истинно-эпические характеры от нартовских Урызмага и Сослана до Гоголевского Тараса и исторического Степана Разина. Мудрено ли, что именно здесь могли зарождаться широкие эпические циклы типа нартовского, от которых до нас не дошло, возможно, и сотой доли.

Как видим в основе казачества, как этно-культурного явления лежат древние традиции, перекликающиеся с историей наших предков. Для самих осетин, впрочем, необходимости в таком современном понятии, как казачество не было. По своему духу, по постоянной готовности к войне, по полувоенному образу жизни они и так существовали в схожем образе. Поэтому связь с казачеством у осетин была опосредствованная. Осетины состояли в отдельных казачьих обществах, в казачьих конвоях... Но такого цельного образования как «осетинское казачество» не существовало. В нем просто не было необходимости.

В новейшей истории попытки организовать представительство казачества в РЮО предпринимались неоднократно. Первый «пробный шар» относится еще к середине 90-х годов, во времена еще первого президента РЮО Л.Чибирова. Впоследствии, во время обострения противостояния с Грузией в Республику часто приезжали представители различных казачьих округов. На всем протяжении грузино-осетинского конфликта руководство казачества оказывало нашей стране и политическую поддержку. В рамках взаимных контактов идея казачества становится популярной и в Южной Осетии. В параде на одном из празднований Дня Республики принимает участие несколько казачьих «коробок». Ну а во время ответных визитов многие представители нашей общественности символично принимались в состав казачьих войск, получали казачьи чины.

В войну 2004 года казачья тема была раскручена Грузией по максимому. Официальный Тбилиси на каждом «европейском» углу говорил в вмешательстве России, о казачьих отрядах в Южной Осетии... Потому и единственная наша боевая потеря в той войне, зверски замученный Геннадий Санакоев, изначально нарочно выдавался грузинской стороной за казака.

В самой Южной Осетии постепенно предпринимались попытки создания казачьих организаций. Одна из них была предпринята в рамках создания «Юго-Осетинского республиканского казачьего общества» в 2010 года. Однако тогда власти посчитали, что казацкой вольнице не место в Республике и в регистрации осетинам-казакам было отказано. Спустя два года в июне 2012 года организация все же была зарегистрирована в Министерстве юстиции РЮО. Однако зарегистрирована не как казачья организация, а как некоммерческая организация (НКО), устав которой, по словам министра юстиции РЮО М.Ванеева, содержит нормы о том, «что она всего лишь изучает культуру казаков, проводит культурные мероприятия и т.п.». Для того же, чтобы подобная организация была зарегистрирована как казачья, необходимо существование, прежде всего, Закона о государственной службе казачеств в РЮО... Тем не менее, в разное время юго-осетинскими атаманами считались Зураб Кокоев, Бала Бестауты…

Недавно планы по созданию юго-осетинского казачества получили свое продолжение. 26 июня, по сообщениям СМИ, в Цхинвале прошел Большой круг общественной организации «Юго-Осетинское казачье общество». «В нем приняли участие атаманы всех районов РЮО, а также представители Терского войскового казачьего общества», – говорится в сообщении. Единогласно проголосовав за избрание Георгия Кабисова атаманом «Юго-Осетинского казачьего общества», участники круга приняли также коллективное обращение на имя Президента РЮО, Председателя Парламента РЮО и посла РФ в РЮО, а также в адрес Пограничного управления ФСБ РФ в РЮО «О принятии Закона о государственной службе казачеств». Кроме того, отмечено в сообщении, делегаты круга приняли решение изменить название своей общественной организации: вместо «Юго-Осетинское казачье общество» она переименована в «Юго-Осетинский особый казачий округ».
Предполагается, что юго-осетинские казаки заступят на охрану государственной границы совместно с российскими пограничниками. Это предложение, по словам руководства НКО, поступило от самих российских пограничников.

Надо отметить, что данная инициатива была воспринята неоднозначно. Не только со стороны руководства Республики, но и представителей российского казачества в РЮО. Зураб Кокоев, представляющий Донское казачество, выразил непонимание ожиданием финансирования казачьего пограничного формирования со стороны государства. Куда более категоричны были представители власти. Глава Минюста РЮО М.Ванеев заявил, что для создания казачества, в Южной Осетии нет ни исторических, ни каких-либо других оснований. В свою очередь, глава КГБ Борис Аттоев подчеркнул, что в России нет казачьих подразделений, которые участвуют в охране границ: «И нам этого не нужно. Ведь это подразумевает, что у них должно быть какое-то оружие. Получается, что это незаконное вооруженное формирование какого-то узкого круга лиц». Свое мнение высказал и Президент Л.Тибилов, который отметил, что в Южной Осетии высоко ценят достижения и деятельность российского казачества: «Но свою границу мы будем охранять с помощью наших собственных подразделений во взаимодействии с Погрануправлением ФСБ РФ в РЮО. Нам достаточно тех людей, которые работают в наших силовых ведомствах, чтобы выполнять задачи по охране безопасности Республики».

Настороженное отношение власти к инициативе создания организации, которая берет на себя такую важную общественную задачу как охрана государственной границы понятно. Ведь образуется структурированное военизированное сообщество. При этом организаторы объединения казаков не оговаривают свою подчиненность какой-либо государственной структуре: Министерству обороны, МВД, КГБ, Погрануправлению… А это серьезный аспект. И это в преддверии парламентских выборов...

С другой стороны, есть и вторая сторона медали – это создание рабочих мест и усиление охраны границы с участием местного населения... Как разрешится данный вопрос, и вынесло ли руководство страны уже свой окончательный вердикт – пока сказать трудно. Поскольку есть позиции и «за» и «против». А значит необходимо взвешенное решение, которое пойдет на благо, в первую очередь, стране и народу. Но, в любом случае, создание неконтролируемого военизированного сообщества никто не позволит.

Есть вопросы и к инициаторам казачьей организации. Декларации, конечно, хороши, но ведь если предположить, что в казачьем сообществе будет хотя бы 800 человек, то необходимо создавать целую инфраструктуру. Причем рядом с границей, не будут же, пусть и осетинские, казаки разбросанными по многоквартирным городским домам и районам. Отдельный вопрос по лошадям, поскольку культура ухода за конями в Южной Осетии практически утеряна. Или лошади пока не предусматриваются в несении службы? Ведь казачья служба это не просто романтическое занятие с хорошей зарплатой и свободным графиком работы?!

Вопросов действительно немало, хотя нельзя сказать, что идея создания своего казачества свалилась как ком снега на голову. Она зрела последнее десятилетие. Высказала ли власть окончательно свое мнение или организаторы смогут обосновать необходимость в создании казачества и, тем самым, найти точки соприкосновения – покажет время. Однако охранять границу надо. А периметр немалый. В этом ответственном деле основная нагрузка ложится на российских и осетинских пограничников. Но и участие местного населения также необходимо. Особенно жителей приграничных сел. Может быть, именно из числа молодежи этих сел и стоит создавать казачьи подразделения?..
Стоит ли возвращаться к данной теме – покажет время…