Казацкое прошлое Кременчуччины: Куруковская битва

Независимое положение казачества, усиленное его неконтролируемым ростом, угрожало имущественным интересам украинских магнатов, усиливало его власть в регионе. Уже первая казацкая война 1591-1593 гг., известная как восстание К. Косинского, отразилась и на Кременчуччине. Казаки не могли простить Черкасскому и Каневскому старосте Александру Вишневецкому его участия в разгроме казацких сил под местечком Пяткою, когда погибло от 2 до 3 тысяч запорожцев. Лето 1593 прошло в открытой конфронтации Запорожья с Вишневецким, которая закончилась рядом уступок казакам со стороны последнего. Имеются сведения, что казацкий обоз и лагерь во время тех далеких событий находился на Старице, близ современного Градижска.

Вторым славным эпизодом кременчугской истории эпохи казачества стала война 1625 г., основные события которой разворачивались на правобережной Кременчуччине. Немного предыстории. Хотынская война 1621 г., в которой казаки под предводительством гетмана Сагайдачного фактически спасли Речь Посполитую от турецко-татарского погрома, породила среди казаков надежды, что пролитая ими кровь будет вознаграждена закреплением их привилегированного статуса в Украине. Причем основания для таких надежд существовали. Вот, например, отрывок из похвальной королевской грамоты П. Сагайдачному со всем Войском Запорожским от 12 января 1622: «Мы довольны вашей преданностью и усердием к нам и ко всей Короне Польской, которые вы показали военными подвигами вашими под Хотыном, выражаем вам и всему войску запорожскому милость нашу и благодарность, которую во всех потребностях войска охотно обещаем проявлять. И сколько оказал вам свое время милости и благосклонности славный предшественник государь император Стефан Баторий, король польский, приумножением прав и вольностей ваших. Мы не отречемся дарить вам в десять раз больше чего пожелаете от нашей милости» ( Цит. по: Комарницкий С. Хотинская эпопея (из истории Хотынской войны 1621 ). - Черновцы, 2000. - С.71 -72).

Правительство ревностно отнеслось к конкуренции со стороны «худородного» рыцарства. Украина была – как колония, источник доходов и свободных земель для собственно обедневших шляхтичей (среди которых заметным был этнически польский контингент). Следовательно, претензии украинцев «через саблю» получить права правительством раз за разом игнорировались. Кроме того, стоит напомнить, что геополитически Польша является страной Балтийского бассейна, а Украина – Черноморского.

Итак, для украинцев естественно было отстаивать активную наступательную программу, направленную на юг, против могущественной Османской империи. Украина приветствовала рост мощи казацкого войска, расширение его международных контактов в поисках союзников (Донское казачество, Крымский каганат, Молдова, Россия и т.д.). Поляки предпочитали жить с турками в мире и нуждались в казаках только как пограничной страже – немногочисленном, вспомогательном и «дешевом» войске. Следовательно, конфликт между казаками и шляхтой был лишь делом времени. Причем инициатором должно было выступить правительство, ведь его бездеятельность лишь способствовала закреплению казаков в новом статусе «господ» Украины. Гром грянул в 1625 году. Казаки тогда увлеклись морскими походами против турок. Их успехам способствовала позиция крымского хана Шагин-Гирея, который стремился к независимости от Османской империи и искал устойчивого союза с казаками и Речью Посполитой. Запорожцы тогда даже надеялись окончательно покончить с турецкой угрозой, поддержав самозванца-претендента на турецкий престол – Ахию (Яхью), что для многих из них было единственным источником доходов и что позволило правительственным войскам беспрепятственно пройти через всю Украину и перенести боевые действия на чисто казацкие земли Среднего Поднепровья.

Это лишило казачество возможности мобилизации всех своих сил «на волости». Городовые казаки во главе с Олефиром Голубом планировали объединиться с запорожцами под Переяславом, удерживая переправы через Днепр, сделать Левобережную Украину основной базой для дальнейшего продвижения. Впрочем, встретившись 10 октября 1625 с "коронным войском", они вынуждены были отступать с боями от Канева в направлении Черкассы – Крылов. После коротких переговоров с поляками под Крыловым городовые казаки перешли Днепр и стали в Пивах, таким образом реализовав, правда в худшем варианте, свой план по сбору казачества на Левобережье.

Попытку Конецпольского собрать в Киеве плавсредства для продолжения погони пресёк прибывший сюда отряд из 400 казаков. Впрочем, действия городовых казаков оказались несогласованными с запорожцами, которых Марко Жмайло или Пирский (Жмайло, возможно, стал общим гетманом только по объединении запорожцев с городовыми) шел по правой стороне Днепра. Чтобы объединиться, казакам Голуба пришлось снова переправляться через реку и наскоро закладывать лагерь в устье Цыбульника в семи милях от лагеря королевских войск. Причем относительно небольшое количество запорожцев (часть которых до сих пор находилась в морских походах) разочаровала городовых. По сообщению старца Спиридона российским воеводам, с гетманом было «тысячи две» запорожцев. Чтобы пополнить свои ряды казацкая армия вынуждена была отправить трёхтысячный отряд в тыл коронной армии - «в Канев, в Черкассы, в Мошны, во Ржищев».

Количество войска, которое смогли выставить запорожцы, традиционно указывает на 20 - 30 тысяч человек, хотя потенциал казачества исчислялся тогда 80 тысячами. Количество правительственных войск, согласно традиционным в историографии подсчетам, насчитывало 30 000 солдат, которые к тому же были значительно лучше снаряжены. Среди речьпосполитских военачальников-комиссаров находились воевода киевский Томаш Замойский, воевода русский Ян Данилович, кастелян (укр.) киевский Гавриил Гойский с братом и сыном, кастелян белзкий Матвей Леснёвский , кастелян галицкий Мартин Казановский, подкоморий (укр.) Подольский Станислав Потоцкий, подкоморий киевский Стефан Немирич, старосты: красноставский Якуб Собеский (он же виночерпий коронный), теребовлянский Александр Балабан, брацлавский Адам Калиновский, а также представители родов Вишневецких, Заславских, Корецких, Ельцев, Стрибилов и др. Впрочем, героями кампании стали прежде всего солдаты отрядов немецкой пехоты, на долю которых выпало сломать сопротивление пеших казаков в их укрепленных лагерях (одна из изюминок казацкого военного искусства). Несмотря на значительные потери, немцы наконец доказали преимущество профессионалов над ополченцами. Стратегическая инициатива с самого начала кампании принадлежала "коронному войску" и его руководство даже сомневалось, примут ли бой казаки при таких неблагоприятных условиях. Впрочем, запорожцы доказали, что рыцарским обществом их зовут не зря. Они решились отстаивать свои права, оплаченные кровью братьев. Даже существующие споры между старшинами не послужили расколу в их рядах. Выбрав себе гетмана Марка Жмайла, по некоторым сведениям мелкого украинского шляхтича, казака из Галичины, чей род, похоже, пустил корни и на Приднепровье, ведь в казацком реестре Корсунского полка 1649 года (Сотня Вергуненкова) упомянут Иван Жмайло (сын гетмана?), казацкое войско встретило правительственную армию 25 октября 1625 года близ городка Крылов (на Цыбульнике в урочище Табурище на остатках старого городища). Каждая из сторон ознакомила соперника с собственными требованиями.

Казаки, несмотря заметное преимущество правительственного войска, держались достойно и не хотели уступить ни одного из пунктов своей программы. Они в частности требовали закрепления их прав на широкое самоуправление и особый статус в украинском обществе, а также настаивали на праве казаков защищать православную церковь от католических посягательств. Поляки хотели вернуть казачество к состоянию перед Хотинской войной, игнорируя все его военные заслуги. Настаивали, чтобы число казаков было уменьшено до 4 тысяч; их гетман назначался правительством; были прекращены все самостоятельные внешние акции, в частности морские походы; чтобы беглецы в Запорожье выдавались правительству; и чтобы было покончено с практикой принятия запорожцами чужих послов.

Не достигнув успеха на переговорах, правительственные войска взялись за оружие и 29 октября напали с трех сторон на казацкий лагерь. Правительственная кавалерия смогла загнать в лагерь казацкую пехоту, после чего на его штурм пошла немецкая пехота. Ее отбили, затем "коронные войска", имея превосходство в артиллерии, прибегли к планомерному обстрелу позиций казаков. Последние ответили вылазками против польских батарей, которые, правда, были вовремя замечены врагом и отражены, ведь "коронное войско" и в маневренной коннице имело явное преимущество над пешими казаками.

Следующий день прошел в локальных поединках и размышлениях о дальнейших действиях. Конецпольский приказал готовиться к приступу. Признав свою позицию неблагоприятной, казацкие военачальники решили ночью отвести войско за 2 мили и укрепиться в урочище Медвежьи Лозы (район современного Крюкова, перед мостом через Днепр) на месте старого городища у «реки Курук» («озеро Куруково» согласно другому источнику. Сейчас это место – часть современных Белецковских плавней). Поляки вовремя заметили отход казаков и учинили погоню. Впрочем, казаки ждали ее и выставили три мощных заслона в 1,5-3 тысячи человек, которые смогли сдержать поляков пока основные силы строили укрепленный лагерь (последний из этих отрядов засел в «таборе» из полукруга телег на левом берегу Курука, против главного казацкого лагеря).

Чтобы «сбить» казаков с этих позиций, "коронным" пришлось ждать подхода немецкой пехоты. Впрочем, выбитые из укреплений казаки, если не успевали рассеяться, становились легкой добычей вражеской конницы (длинные копья , которые тогда использовались чтобы сдержать кавалерию в поле, во множественном вооружении казаков были скорее исключением, чем правилом ). Жертву отчаянного казацкого арьергарда на пути к Курукову можно считать предвестником подвига полка Богуна и легендарных 300 героев Берестечка, которые также своими телами закрыли отступающих собратьев (в 1651 году еще, видимо, было немало живых очевидцев Куруковской кампании). 31 октября окрыленные первыми успехами поляки без подготовки, с ходу, пошли на штурм Куруковского лагеря. Впрочем, выяснилось, что казаки умело выбрали положение для обороны. Заболоченная лесная местность нейтрализовала действия польской конницы. Часть запорожцев, которых недаром звали «комишникамы» (укр.), засела в приозерных зарослях и всячески донимала поляков, внося беспорядок в их построения. Лагерь встречал благородное воинство сокрушительными залпами огня из ружей и пушек. Первая попытка стремительного наступления осуществленная Т. Замойским для него самого едва не закончилась смертью (пуля попала в грудь и только броня спасла его жизнь). Отражено было и наступление немецкой пехоты под руководством мальтийского кавалера Юдицкого (сам он был ранен). Организованный штурм уже под руководством С. Конецпольского также дал немного.

Сам гетман впоследствии писал королю: "Казаки «хорошую оборону сотворили»". Потери "коронного войска", с каждым часом битвы становились ощутимыми, угрожая фактически потерей обороноспособности Речи Посполитой, охладили пыл "коронных" комиссаров. Конецпольский воспользовался тем, что из лагеря казаков послышался какой-то шум, трактовал его как готовность врага сложить оружие и приказ отвести войска. Однако казаки и не думали слать послов с выявлением повиновения, и польскому главнокомандующему пришлось самому выслать парламентеров. Впрочем, казацкое положение оставалось безотрадным. Бои на Цыбульнике показали преимущество "коронных войск" в поле, часть казацкого обоза с припасами канула при отступлении, надежды на скорую помощь осажденным в лагере над Куруковым не было. Переговоры все-таки начались 3 ноября, причем обе стороны вели себя довольно любезно. Вообще, Куруковская кампания среди «казацких войн» больше напоминала «рыцарскую войну» (сказывалась общая память Хотина).

4 ноября казаки избрали гетманом Михаила Дорошенко, который 5 ноября направил Конецпольскому декларацию с готовностью подписать соглашение. 6 ноября послы-комиссары Речи Посполитой Я. Собесский и А.Балабан, были торжественно встречены в поле перед лагерем и сопровождены в шатер Дорошенко, на общий казацкий круг. Был зачитан текст обращения. Текст приводит биограф Т. Замойского Станислав Журковский. На следующий день казацкий гетман со старшиной посетили С. Конецпольского, который оставил их на трапезу. После этого оба войска начали отступление, для подготовки к зиме. Мирное соглашение не предусматривало традиционную выдачу казацких вожаков и соглашалось не на 4-х, а на шеститысячный казацкий реестр. Новоназначенным казацким старшинам правительство, чтобы обеспечить лояльность, даже соглашалось установить отдельное повышенное жалованье. Компромиссное Куруковское соглашение было приемлемо для польского правительства, что, однако, компенсировалось его неспособностью эффективно следить за его соблюдением.

Казаки сохранили свои основные силы, не выдали главарей и сделали выводы из своих промахов. Куруковская битва продемонстрировала способность казаков даже при неблагоприятных для них условиях на равных, или почти на равных, противостоять профессиональной армии Речи Посполитой. Она развеяла надежды казаков на вознаграждение за несомненные военные заслуги со стороны правительства, способствовала радикализации казацкого движения, которое встало на путь создания независимых государственных структур. Именно под Куруковым казаки умирали не только за собственную рыцарскую славу и за родную землю, они клали «тело и душу» за то, чтобы украинцы «запанували у своїй сторонцi».

В 1990 году на месте легендарной Куруковской битвы, по инициативе национально-демократических сил Кременчуга, был установлен скромный памятный знак, а 27 октября 2006 года был открыт величественный монумент, по проекту художника Виктора Кривича.