Е. Морозов. Каждый придумывает казачество на свой вкус

Возрождение казачества идёт вот уже третий десяток лет, но от завершения этот процесс так же далёк, как и в 80-х гг., а может быть, и ещё дальше. Активисты и деятели казачьего возрождения сваливают вину за это на противодействие правящих кругов РФ и других постсоветских республик, на неподходящие к случаю личные качества атаманов и проч., но при трезвой оценке всё это оказывается идеалистическим бредом. На самом деле причина лежит глубже, однако назвать её можно без труда. Причина в том, что практически никто не имеет представления, какое казачество должно явиться на свет в результате его возрождения. Почти все проводимые в жизнь... нет, это неточное выражение. В жизнь пока что ничего не проводится, так что лучше сказать - существующие концепции Возрождения не имеют ничего общего с реальностью.

Одна из наиболее раскрученных и наименее реальных - концепция «государственной службы казачества», используемая правящими кругами РФ. Что должна представлять собой эта «государственная служба», - неизвестно никому, включая и авторов концепции. Во-первых, никто не знает, что за служба ожидается от нас. Уж как ни изгилялись творцы и исполнители, но дальше патрулирования улиц фантазии так и не хватило. Впрочем, в этих рамках фантазия таки бурлит - в Сибири даже додумались возложить на «казаков» обязанности судебных приставов, долги по квартплате взимать.

Правящие круги объявили свободный набор в подконтрольные ему организации (т. н. «реестр»), так что туда может вступить любой - казак он там или не казак, будет казаком. Ничего такого уж небывалого в этом нет. Казачество всегда было сильно тем, что принимало в свои ряды всех желающих. Известный эпизод из «Тихого Дона», когда повстанческий атаман Фомин прогоняет желающего вступить в его отряд еврея, на самом деле для казачества нехарактерен. В военно-статистическом описании Войска Донского 1913 г. специально упоминается о новых казаках с фамилиями... Рабиновичев, Штольцев и Шульцев (при приёме в казаки обязательным образом добавлялось окончание фамилии на «ев/ов»). В Астраханском войске из 60 станиц три были населены казаками иудейского вероисповедания, что, кстати, имело место и в Войске Донском, хотя и в меньших масштабах. Другой вопрос, что показаченные новички попадали в обработку к старым казакам и проходили хорошую школу для соответствия казачьему званию. В «реестре» этого нет, не ожидается, и в принципе невозможно.

Наши бюрократы не так уж и виновны в тупиковости концепции «государственной службы казачества». Они всего лишь озвучивают (обюрокрачивают!) ту степень понимания социально-политического феномена казачества, которая господствует в русском общественном сознании.

Когда рухнул источенный коррупцией и изменой Советский Союз, и мы решили, что настало время возрождения, нам, естественно, потребовалось опереться на общественное мнение русских народных масс. Вот тогда-то и стало ясно, насколько велико их непонимание, и какие превратные представления о нас господствуют в этих самых массах. Прошли годы и десятилетия, но ничего не изменилось, так что дело, по-видимому, не столько в не информированности русского народа по казачьему вопросу, сколько в коренном различии социально-психологических основ русского и казачьего национальных характеров.

Стоит взять хотя бы трогательную уверенность среднего русского человека в том, что казачье призвание - служить. Как бобик на задних лапках. Если бобику за службу полагается хотя бы миска похлёбки минимум два раза в день, то казаку и этого не надо, он должен служить ради самого процесса службы - вот такой он мазохист. И не думайте, что я утрирую - почитайте труды самых благорасположенных к казачеству публицистов, и там, как вы увидите, казачий вопрос понимается именно так. Ну, а бюрократы всего лишь добросовестно перелагают (как могут) это понимание на язык основополагающих документов. Это касается и бюрократии церковной, чья концепция возрождения казачества ещё более нелепа и смехотворна, чем у правящих кругов. Почитаешь творения церковников на эту тему, и сразу становится ясно, каким они видят казака. Казак в их пони-мании - это любезно-покорный прихожанин, образцовый раб Божий, а казачество в целом - образцовый крестный ход, и не более того. Поневоле помянешь блаженныя памяти владыку Иоанна, митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского, который - единственный из церковных иерархов! - знал, чего хочет казачество, и чего он хочет от казачества, и умел своим пастырским словом будить нас на возрождение. Нет, я не обвиняю церковную иерархию в небрежении, она полна готовности руководствовать духовной жизнью и возрождением казачества. Вот только она не имеет реального понимания - что казачеству нужно, и, естественно, подменяет это понимание наскоро выпеченными идеями.

Что уж говорить о церковной иерархии, если даже большинство атаманов (я о вольных атаманах, не о чиновниках от реестра) этого не понимают. В их среде господствуют романтические представления о казачестве, как о вольных общинах образца XVI — XVII веков, и это представление они проецируют в казачьи массы. Вряд ли большинство атаманов понимает, что Средневековье бесповоротно прошло. Правда, некоторые философы и политологи предсказывают Новое средневековье, но строить на этих ожиданиях концепции Возрождения казачества - значит, пребывать в ожидании того процесса, который может начаться, а может и не начинаться. И главное - то, что в процессе этого ожидания ничего конкретного нельзя сделать.

Но ведь казачество всегда жило по законам военной стратегии, а среди них есть и такой закон: «Войско, собранное для ввода в бой, должно практически сразу приступить к действию. Ожидание разложит его, и когда придёт время действовать, войско окажется небоеспособным». Именно это мы видим сейчас на практике - казачьи массы устали ожидать каких-то подвижек в деле Возрождения, их всё больше охватывает апатия и неверие в своих вождей и в саму идею Возрождения. Никто из нас не чужд казачьей романтике, однако приходится признать, что романтизм, возведённый в степень политической концепции, заводит нас в тупик.

Основной причиной такого положения в Казачьем движении, на мой взгляд, является то, что в своё время казачьи идеологи остановились, выдвинув идею Казачьего возрождения, но не сумев выработать его концепцию. Я бы сказал даже - Казачью доктрину, ясно определяющую цели Возрождения, его задачи, а также формы и методы их достижения.

Основы Казачьей доктрины

Всем уже понятно, что первый период Казачьего движения - «атаманская вольница» - отшумел навсегда, и наступил новый период. А вот каков этот новый период, что является его содержанием - тут общего мнения нет. При этом фундамент - краеугольный, так сказать, камень Казачьей доктрины известен всем. Цели Казачьего движения, триединый постулат Возрождения - Казачий присуд, Казачья земля, Казачья культура. А вот пути достижения этих целей не разработаны до сих пор.

Лучше всего получается с культурным планом Возрождения, великое спасибо тем энтузиастам, которые за неё бьются каждый день и который год, но и тут у нас далеко до идеала. Но ещё гораздо хуже с Казачьим присудом, т. е. с казачьим самоуправлением, которого нет, и от которого мы, как представляется, намного дальше, чем двадцать лет назад. Много причин к этому можно привести, но давайте назовём сразу главную - отсутствие экономической базы под попытками организации самоуправления. Полагаю, что к настоящему моменту всем понятно, что правящие круги РФ казакам по доброй воле ничего не дадут.

Т. е. встаёт во весь рост проблема Казачьей земли, под каковой я. естественно, понимаю не только землю в прямом значении этого слова, но и казачьи активы в целом. Их нет, этих активов, и нет их прежде всего потому, что социально-экономический строй РФ базируется на индивидуальном владении активами. Меж тем казачество является таковым только при условии общинного, т. е. коллективного владения основными активами, и прежде всего, средствами производства.

Отсюда вывод - казачьи общины должны быть экономическими структурами. В сущности, несмотря на абсолютное господство экономического индивидуализма, правовые основы для формирования и действия таких структур, как кооперативы и акционерные общества, никуда не делись, и вполне могут быть применены в современных условиях. Вопрос здесь в другом - наполнение экономической структуры политическим содержанием.

Изучение и разработку данной проблемы задолго до нас проделал Народно-трудовой союз. Его последовательно сменявшие друг друга концепции корпоративизма, солидаризма и христианской демократии хорошо известны и доступны для изучения, почему я и не стану здесь на них останавливаться. Я хотел бы только подчеркнуть, что реальным рычагом для вывода казачества из современного положения вижу именно теорию и практику солидаризма - создание опорной сети казачьих общин на базе совместного владения средствами производства и совместной трудовой деятельности.

На первооткрывание солидаристского этапа Казачьего движения я не претендую. Таких экономических общин возникло уже немало, и они продолжают возникать. Но мы никак не можем сказать, что это движение уже охватило всю казачью массу, и что оно имеет какие-то представительные органы, способные защитить их от всепожирающих хищников - примером этого может быть история некоммерческого партнёрства «Уральское казачество», Магнитогорского городского казачьего общества «Станица Магнитная» (кстати, реестрового) и многие другие.

Мне могут возразить, что-де концепции корпоративизма и солидаризма разработаны в условиях эмиграции и вряд ли пригодны для российских условий. На это я скажу только: а мы что, живём не в условиях эмиграции? Считается, что в РФ 7 млн. казаков, или людей, считающих себя таковыми. 5 млн. из них живут за пределами казачьих земель. Остальные два миллиона ... не знаю, как где, а для моего родного Дона (точнее, для Ростовской области) считают казаков от 9 до 13 % всего населения. Мы - меньшинство повсюду; уже поэтому узаконенные демократические процедуры неприменимы для создания Казачьего присуда.

Поэтому сейчас для нас неизбежен солидаристский, условно говоря, этап Движения. И, соответственно, мощная и повседневная пропаганда, направленная на создание экономических общин, формирование условий их существования и развития и т. п.

Основное условие успешности солидаристского этапа развития - казачье единство. А вот с этим у нас слабо. Я уж не говорю о навязшем в зубах атаманском соперничестве - на то они и пассионарии, чтобы мучиться чрезмерным честолюбием. Но и сами казачьи массы начали делиться между собой. Например, стала всё чаще озвучиваться мыслишка, что казаки - это только те, кто живут в казачьих землях, а «в России» казаков нет, а есть только ряженые. Кто-то же подбрасывает им такие мыслишки, поскольку ранее всем было известно1 что ровно половина всех казаков оказалась за пределами своих войск, вынужденно скрываясь от репрессий советской власти - следовательно, потомки борцов с советской властью оказались «ряжеными»? Отмечу, что и им подсунута столь же «умная» мыслишка - что те казаки, кто сейчас живёт на территориях казачьих войск - потомки пособников советской власти, тех, кто за воблу и щепоть пшена убивал и изгонял казаков. В общем, кто-то старается вновь закрутить замкнутый круг братоубийственной вражды.

Однако общим местом социологии и политологии является то положение, что массы сплачивает единственно некая единая генеральная идея. Дать казачьей массе такую идею - основная задача солидаристского этапа развития.

Разумеется, солидаризм - не самоцель. Он должен будет смениться сионистским этапом. Но не думайте, что я требую от казачества отпустить пейсы и обрезаться. Речь идёт о переходе на следующую организационную ступень - создание структуры, подобной Всемирной сионистской организации, какой она была создана во второй половине XIX в. Не надо забывать, что своей цели - создания еврейского государства - эта организация добилась. И не стоит ссылаться на какие-либо возникавшие по ходу дела особые обстоятельства. Обстоятельства возникают всегда, главное - чтобы была структура, способная этими обстоятельствами воспользоваться. Так и мы должны будем на «сионистском» этапе выдвинуть лозунг создания Казакии.

Я вижу, что кое-кто удивлён. Наверняка вспомнился тот «отлуп» по поводу казакийских лозунгов, который я давал «дяде Мише» Болдыреву в «Казачьем взгляде». Но, если кто внимательно прочитал ту мою статью, то он должен признать, что кусался я по частностям, не опровергая казакийские идеи в целом. Просто выдвигать такие лозунги можно только тогда, когда имеешь что-то в руках, а ещё лучше в рукаве. Я давно знаю и глубоко уважаю Михаила Болдырева, но то, что сделали тогда он и его компания, называется «преждевременным выстрелом». А преждевременный выстрел обнаруживает засаду и ставит её на грань уничтожения, в политическом плане так же, как в военном.

И в главном нашем расхождении с Болдыревым я по-прежнему придерживаюсь того взгляда, что изолированная от России Казакия не выживет. Мы можем это видеть на примере того же постепенно хиреющего Израиля. Следовательно, для казачьего движения в его втором периоде неизбежен этап, который в своё время предрёк член Донского круга Павел Агеев в своём знаменитом высказывании: «Чтобы оздоровить Россию, надо её оказачить». Я бы только трансформировал его таким образом: «Чтобы выжила Казакия, надо оказачить Россию». Вот этот постулат и должен будет стать основным содержанием третьего этапа второго периода Казачьего движения.

Эта схемка Казачьей доктрины, набросанная мною перед вами, не претендует на то, чтобы быть абсолютной или даже относительной истиной. Немало уже таких схем было нарисовано казачьими идеологами или даже людьми, на это звание не претендующими, но болеющими за судьбы казачества. Для того, чтобы эта схема обрела хоть какую-нибудь ценность, ей необходима обратная связь с казачьей массой. Та самая связь, которой у нас, откровенно признаемся, нет. И начинать практическую работу по выработке и продвижению Казачьей доктрины надо с установления этой самой обратной связи.

С чего начать

Началом практической работы, по моему глубокому убеждению, должно стать создание Казачьей школы. Пусть в первый год или первые годы её работы преподавание в ней будет вестись на еженедельных занятиях (а для иногородних казаков - ежемесячных, или даже чисто методами заочного образования) исключительно лекционно-семинарским методом, но она необходима. Можно сразу назвать круг научных дисциплин - основы геополитики и этнологии, социологии и политологии, несколько больше -экономики, финансов и правоведения, теории и практики психологической и партизанской войн, может быть - общевойсковой тактики, стратегии и логистики. Ни истории, ни религиоведения не надо - по этим вопросам казачьи массы уже получили хорошую подготовку и массу литературы. А вот знать, как защитить экономическую организацию об-щины от рейдерства или отбить налёт горских банд на свой хутор или квартал, необходимо.

На ваших лицах вижу вопрос - где могут быть востребованы выпускники этой школы? Ну, во-первых, в политических или экономических организациях Казачьего движения им место найдётся. После первого года обучения, если он будет достаточно успешным, можно будет даже перейти к целевому направлению кандидатов на обучение казачьими организациями, в том числе и реестровыми. А во вторых, и в-главных, они станут пропагандистами Казачьей доктрины в казачьей массе и в верхах Движения. И в то же время в процессе обучения студенты казачьей школы как раз и станут той самой обратной связью, которая даст возможность изложенную выше доктрину обкатать, модифицировать и утвердить. Может быть, от изложенной мною схемы камня на камне не останется, но родится что-то иное, более соответствующее чаяниям казачьей массы, и лично я буду только рад такому обороту дела.

Дело за немногим, и нужно не так уж многое - помещение человек на 40—50, общественная активность и предварительное плотное обсуждение учебного плана и основных позиций направленности учебного процесса. Дальнейшее - в наших руках.