Как Ставрополье осталось один на один с Кавказом

В сознании россиян Северный Кавказ - это прежде всего Чечня, Ингушетия, Дагестан. Затем - Северная Осетия, Кабардино-Балкария и Карачаево-Черкессия с Адыгеей. И только в последнюю очередь - Ставропольский край, граничащий сразу с шестью республиками Северо-кавказского федерального округа. Между тем именно в Пятигорске расположен офис полномочного представителя президента РФ в СКФО Александра Хлопонина. География здесь играет ключевую роль, но и без этого Ставрополье многими воспринимается как последний рубеж России на Кавказе.

Аналитики, глядя без очков и шор на историю русского Кавказа, часто находят в ней немало общего с историей американского Дикого Запада. Действительно, почти в одно и то же время бушевали индейские войны и наша Кавказская, проходили депортации коренных североамериканских племен и мухаджирство закубанских черкесов. В похожих условиях более развитые цивилизации всегда действуют одинаково, вот и фронтир, - край вооруженного правосудия, грубых нравов и приграничного фольклора, - у нас оказался свой. Сейчас его нужды и трудности отошли на второй план - южные соседи оттягивают все внимание на себя, но именно в Ставрополье этнические фобии и экономические дисбалансы России видны отчетливее, чем где бы то ни было еще в нашей стране.

Заезжая в Ставрополье с юга, по федеральной трассе "Кавказ" из Чечни, Ингушетии, РСО или КБР, сразу попадаешь в центр СКФО Пятигорск, город удивляющий своим столичным для этих мест лоском. Особенно ярким будет контраст, если добраться до Пятигорска ночью: после темных городов южных республик он слепит глаза горящими вывесками ресторанов, отелей, саун и прочих подобных мест. Нет ничего удивительного, что Пятигорск для гостей с юга, где порой не то что стриптиз, но и алкоголь фактически запрещен, стал прямо-таки ночной меккой. Да такой, что в городе создан специальный отряд полиции для борьбы с разгулявшимися коллегами-полицейскими из соседних регионов.

Стрельба в кафе и ночных клубах здесь порой тоже случается (к счастью, в основном в воздух). Но это не значит, что в городе там и сям можно увидеть крепких парней со стволами в кобурах или нельзя спокойно прогуляться по Пятигорску ночью, любуясь видом на вершину Машука, Эолову арфу и прочие красиво подсвеченные достопримечательности. Местные жители способны защитить себя сами: во многих домах по кавказской привычке держат охотничье или травматическое оружие. Но логика жизни на последнем рубеже предполагает и наличие укрепленной линии обороны, поэтому покой Пятигорска охраняет немалый штат полицейских и сотрудников ФСБ. Расквартирована тут и часть внутренних войск.

Город держится также ровной политикой нынешней администрации Льва Травнева: коренной пятигорчанин, он умеет не только учитывать интересы крупного бизнеса (в городе расположен один из крупнейших рынков в России), но и поддерживать исторически сложившееся равновесие между местными национальными общинами. А это, помимо казачьей, армянской, еврейской, кабардинской и чеченской, еще и польская, немецкая, украинская. Особое удовольствие - наблюдать фестиваль национальных подворий в день города, когда все это великолепие переливается национальными нарядами, танцами, музыкой и запахами кухонь.

И все же нынешний мэр неспроста шел на выборы под лозунгом "Сохраним традиции - защитим Пятигорск". К декабрьскому визиту патриарха Кирилла здесь спешно заканчивают благоустройство возрожденного Спасского собора, маленькой копии московского храма Христа Спасителя, а конный памятник генералу Ермолову, чей образ является красной тряпкой для многих горцев, по инициативе мэра был поставлен в центре города. Каждую ночь у памятника дежурят казаки, он оборудован специальной системой видеонаблюдения. 24 ноября Лев Травнев и сам демонстративно вступил в Горячеводскую казачью общину, принеся присягу в храме вместе с молодежью.

Собственно говоря, ставропольский фронтир начинается уже здесь, в Пятигорске.

Долгое время Ставрополье считалось регионом моноэтническим, вернее, славянским: несколько разнились русские и украинцы, на юге и западе традиционно большую роль играл казачий фактор. Впрочем, с самых первых времен русской колонизации Кавказа все поселения там можно было фактически называть моноэтническими: мечети с церквями соседствовали разве лишь во Владикавказе или в Нальчике. Синагоги, правда, встречались гораздо чаще. Исторический центр Пятигорска, улица Соборная, вместила в себя сразу пять храмов - три православных, лютеранский и католический. Но такое конфессиональное буйство в ставропольских городах было, скорее, исключением.

Сегодня Ставрополье меняется на глазах: несмотря на суховатые выкладки статистики, все большую роль в его восточных районах играют выходцы из Дагестана, в Кисловодске все больше карачаевцев, на юго-востоке - чеченцев. Национальный вопрос здесь, прежде всяких других, обсуждают в кабинетах местных депутатов и на рынках, в дорогих ресторанах и на кухнях, а разговоры о поликультурности и многонациональности края все чаще звучат на официальном уровне. Изменения на этнической карте края отзываются не только в официальном (!) запрете на исполнение лезгинки на улицах городов, но и в "русских пробежках", и в радикальных неоязыческих течениях среди славянской молодежи и так далее. Скандал с хиджабами в одной из школ Нефтекумского района, прогремевший на всю страну, - лишь один из множества примеров трансформации ставропольской идентичности.

Казачья карта

"Ставрополье - край казачий". Под таким лозунгом в 1996 году избирался губернатор края Александр Черногоров, в марте 1998-го подписавший Постановление № 161 "О государственной поддержке казачьих обществ Ставропольского края". Вскоре из казаков было набрано подразделение патрульно-постовой службы в Курском районе, ставшем практически приграничным после вывода из Чечни частей российской армии. При поддержке властей края казачьи общины получали земли из краевого фонда: на 1999 год площади переданных казакам угодий составили 43 тысячи гектаров. За всеми этими решениями стоял и глава краевой думы Валерий Зеренков, коренной ставрополец в пятом поколении, которого в мае 2012 года радостно приветствовали в Ставрополье уже в должности губернатора.

Казачью карту в той или иной степени разыгрывают все ставропольские политики. Нынешние, вроде мэра Ставрополя Андрея Джатдоева,скромно называют регион "степным краем", где "на протяжении всей истории казаки были опорой и надежной защитой". Лестная для казачества речь Джатдоева была реакцией на учреждение в администрации города постов казачьей охраны, однако совпала и с крупнейшим смотром терских казаков, проведенным в краевом центре с участием более 3000 человек. Новый атаман реестрового (государственного) Терского войска отставной генерал-майор полиции Сергей Клименко проводит уже второе подобное действо. Ранее при его поддержке форум казачьей молодежи состоялся в Нефтекумске, предваряемый маршем со знаменами по центру города, словно в ответ на "хиджабный" скандал.

И все же казачья сила в крае значительно ослаблена. В 1990-х ставропольские казаки перекрывали федеральные трассы и железнодорожные пути, требуя остановить вывод войск из Чечни, на равных говорили с заместителем секретаря Совета безопасности Борисом Березовским. Ныне организованных требований уже нет, а на смену призывам вернуть в состав края Наурский, Шелковской районы Чечни вместе с Кизлярским из Дагестана пришло желание сохранить хотя бы то, что осталось.

"Ставрополье было фронтиром, было приграничным регионом. Еще лет пять назад, при губернаторе Черногорове. Сегодня в лучшем случае эта граница проходит по линии Кавминводы-Невинномысск-Ставрополь, то есть вдоль трассы "Кавказ". Увы, восточные районы для нас потеряны", - уверен атаман Горячеводской казачьей общины, депутат городской думы Пятигорска Валерий Поматов.

Сейчас в Ставрополье, где расквартированы представители федеральной власти, критика в адрес южных соседей звучит все реже, а об открытом противостоянии с ними речь не идет вовсе. Люди, подобные Поматову, знают, о чем говорят. Многие тут прошли обе чеченских кампании, часто добровольцами в составе Ермоловского батальона, единственного боеспособного казачьего соединения, а потом в составе наурской и шелковской комендантских рот. В момент, когда нужно было с оружием защищать свой край и жизнь русского населения Чечни, руки у них не дрожали. И они не стесняются говорить то, о чем стыдливо умалчивают местные власти.

"Я думал и размышлял, что мы еще успеем: между Кавказом и Кубанью есть фильтр - Ставрополье. Но теперь я вижу, что его нет. Следующие - мы с вами", - рассуждал летом 2012 года кубанский губернатор Александр Ткачев, выступая со своей знаменитой речью о казачьих дружинах. Спустя шесть дней ставропольский губернатор Зеренков парировал: "Я автомобилист, и я знаю, что такое фильтр. Это запасная часть. Мы никогда не были и не будем запчастью ни для кого. Я не советовал бы больше никакому губернатору высказываться, фильтр мы или не фильтр".

Не будет преувеличением считать, что большинство жителей Ставропольского края, от министра до простого механизатора, всю ту неделю ждали, что же скажет "наш" (хотя, кстати, сами главы регионов называют друг друга кубанскими казаками). "Мы будем работать со всеми. Приехал - хорошо, но не нарушай порядок, который устанавливался годами", - продолжил губернатор Зеренков о мигрантах, под которыми здесь имеются в виду переселенцы из южных республик. В итоге слушатели остались разочарованы.

В Ставропольском крае Александр Ткачев, наживший себе немало врагов и критиков на Кубани, едва ли не популярнее всех представителей местной власти вместе взятых. Случись завтра в крае выборы или некий референдум об объединении с Кубанью - подавляющее большинство жителей проголосуют "за", а главой нового региона выберут именно Ткачева. И дело тут не только в логике фронтира, где знают цену грубым и резким парням, у которых не бывает долгой пауза между словом и "кольтом".

Ставропольцы часто бывают в Краснодарском крае, от краевой столицы туда гораздо ближе, чем до того же Пятигорска. Им есть что и с чем сравнивать. И восхищение соседом, похоже, стало здесь общим местом, наряду с порицанием собственного плачевного положения. Кто-то вспомнит состояние дорог, кто-то - сельское хозяйство, ситуацию на курортах или положение малого бизнеса. И действительно, в Краснодаре и окрестных городах помельче как на дрожжах растут небольшие частные отели на пару этажей, автосервисы, ресторанчики, тогда как в Пятигорске или Кисловодске можно найти лишь санатории да 5-6 огромных гостиниц, в основном еще советских. Даже в области виноделия, любимого занятия жителей юга (где Михаилу Горбачеву первым делом припоминают вырубленные виноградники и лишь потом - прочие огрехи перестройки), кубанцы далеко впереди.

Если команда Ткачева переросла социализм-light еще в начале 1990-х, то на Ставрополье игра в посткоммунизм, очевидно, затянулась, а многие ставропольские единоросы еще, похоже, и вовсе стоят на старых брежневских позициях. В 2003 году практически на краевом уровне было отмечено 85-летие ВЛКСМ. В Пятигорске до сих пор берегут пост молодогвардейцев у Вечного огня со сменой караула, пилотками и белыми бантами, макетами автоматов и прочими атрибутами давно забытых лет. Навестить мемориал заезжает иногда полузабытый маршал-путчист Дмитрий Язов. Да и глава КПРФ Геннадий Зюганов регулярно проводит отпуск именно в Кисловодске.

Сравнивая ситуацию на Ставрополье и Кубани надо, безусловно, вспомнить и еще один фактор. По соседству с Краснодарским краем не было длительного военного конфликта, его не наполняли толпы беженцев, да и граничит он всего с двумя республиками (Абхазией и Адыгеей, с их куда более скромным населением, а главное, аппетитами). И все же жителей Ставрополья не покидает мысль, что еще какие-то десять лет назад они с Краснодарским краем были в одной лиге, после чего Кубань пошла резко вверх, а Ставрополье в лучшем случае застряло на месте.

Ставропольцы пока не спешат вешать всех собак на свои власти, потому что им и без того есть кого винить: все те же соседние республики. Именно от Ставрополья они получают газ и электроэнергию, накапливая огромные долги перед энергетиками края. Совокупные долги жителей Чечни, Ингушетии и Дагестана составили вопиющие 60 миллиардов рублей. Население Ставрополья не растет, и потребление электроэнергии тут остается на прежнем уровне, зато в северокавказских республиках, особенно в Чечне, напротив, происходит валовый рост потребления за счет высокой рождаемости и вводимых в эксплуатацию новых объектов. Но Ставрополье прожектора грозненской "Ахмат-арены" никак не греют.

С клановостью и коррупцией, тормозящими развитие всего российского Юга, здесь все в полном порядке, но у правительства края еще есть шанс сделать хоть несколько шагов в сторону своего все более беднеющего населения. Если промышленность в регионе более или менее развита: в Буденновске процветает гигант "Ставролен", один из крупнейших производителей полиэтилена, в Невинномысске работают химические заводы "Арнест" и "Невинномысский азот", - то в другие сектора региональной экономики требуются серьезные инвестиции. Определенные надежды здесь связывают с правительством 44-летнего Юрия Тыртышова, предложившего несколько проектов в области сельского хозяйства и туризма. Он же предлагает решительный секвестр бюджета - дело в том, что долг края по отношению к его доходной части составляет 43 процента. Еще 7 процентов, и будет перейден порог официального банкротства региона, что будет первым серьезным прецедентом такого рода в нынешней РФ. В конце концов, есть и вполне ощутимые сдвиги. Кавминводы наконец-то попали в программу развития туркластера СКФО, которая до этого была нацелена на пляжные курорты Дагестана и горнолыжные - в Ингушетии. Наконец-то реконструирован аэропорт Минеральные воды, еще пару лет назад представлявший собой жалкое зрелище, строятся новые дороги.

Но эмиграционные настроения в крае продолжают крепнуть. Многие крупные бизнесмены из КМВ приобрели себе островки благополучия в виде собственности и предприятий в Европе. Народ попроще метит все в тот же Краснодар, который культовый писатель Кубани Виктор Лихоносов некогда назвал "Наш маленький Париж". Туда уезжают и молодежь, и специалисты. "Увы, ситуация выглядит так, что люди, противившиеся включению края в СКФО, пока правы", - констатирует депутат Ставропольской краевой думы Олег Губенко. "Мы же думали, что именно край с доминирующим славянским населением станет главенствующим в новом округе. Что именно здесь будут запускаться приоритетные программы. Ведь это очевидно, именно Ставрополье тянет за собой весь регион".

Пока же Ставрополье все больше превращается в православно-мусульманский регион. В 2010 году здесь был создан свой муфтият (Духовное управление мусульман), мечети появились в ранее не видевших их Пятигорске и Кисловодске. Причем кисловодская мечеть, возводимая прямо напротив возрожденного собора, была и остается поводом для споров с казачьей и армянской общественностью. И хотя официальный ислам жестко открещивается от ваххабизма, ставропольцев появление минаретов у них под боком не радует. Здешние русские исторически никогда не жили вместе с мусульманами (хотя всегда жили рядом с ними), и многие опасаются, что этот опыт принесет лишь новые конфликты. Разыгрывается и сценарий постепенной анклавизации русско-казачьих поселений на востоке края, эта же судьба может постичь и Кавминводы, и окрестности самого Ставрополя.

В условиях перераспределения средств федерального бюджета в пользу предгорных республик и особенно растущей Чечни, ставропольцев вряд ли ждет рублевый дождь. Но здесь еще верят: если центру нужна стабильность на Кавказе, Ставрополье надо сохранить - фильтром, буфером, донором, культурным центром. Всем тем, чем этот край пока еще остается для СКФО и остальной России. В конце концов, в том же Ставрополье немалый процент населения - русские беженцы из Чечни, Ингушетии, и к новой перемене места жительства они мало склонны. Для того чтобы уравновесить ситуацию, необходимо многое: остановить бесконтрольную утечку народа, перезапустить экономику, да и просто дать людям почувствовать уверенность в завтрашнем дне. Но как это сделать, кажется, толком не знает никто.