Казаки снова на распутье

В очередной раз в нашей истории всерьез заговорили о казаках как политическом факторе. В Москве им уже официально предлагают следить за порядком, не говоря о Кубани. Но поможет ли это делу возрождения древнего народа со славной историей?


Казаки всевеликого войска Московского и Кубанского

Совет при Президенте по делам казачества, зампредседателя которого является вице-премьер Дмитрий Рогозин, одобрил идею сделать платными контракты, заключаемые московскими властями с казаками. Комитет намерен добиваться принятия закона, который позволит выплачивать деньги из столичного бюджета за “деятельность” казаков.

В методических рекомендациях, рассмотренных на днях, отмечается, что в договорах, которые Московское окружное казачье общество заключает со столичными властями, должен быть прописан “порядок финансирования” казаков. Как оказалось, в настоящее время заключено более 10 соглашений о сотрудничестве с городом, в том числе с управлениями МВД, МЧС и ФСБ. Казаки привлекаются к охране общественного порядка, ликвидации последствий чрезвычайных ситуаций, контролю за соблюдением природоохранного законодательства.

На Кавказе подобные инициативы реализуются уже почти год. Губернатор Кубани Александр Ткачев, позиционирующий себя на региональном и федеральном уровне чуть ли не главным лоббистом казачества, еще 2 августа заявил, что казаки будут официально приниматься на работу, а их заработная плата, как дружинников, составит около 25 тыс. рублей, что по меркам региона очень неплохо.

Справедливости ради заметим, что первым о привлечении казаков к охране правопорядка говорил Александр Хлопонин, полпред в СКФО. А в Северной Осетии при Погрануправлении ФСБ России уже несколько лет назад созданы казачьи дружины, которые совместно с пограничниками несут охрану государственной границы России с Грузией.

С 1 сентября казаки-дружинники вышли на улицы всех 44 муниципалитетов Краснодарского края. Финансируется структура из краевого бюджета.

Полномочия профессиональных казачьих дружинников таковы: требовать прекращения правонарушений и предъявления документов, удостоверяющих личность, доставлять нарушителей в органы внутренних дел, входить при необходимости в увеселительные заведения. Правда, на патрулирование казаки выходят под руководством сотрудника федеральной полиции. На УВД и ОВД легла и обязанность проводить обучение отобранных дружинников: курс рассчитан на 74 часа.

Казаки не имеют при себе оружия, в том числе холодного. Летнюю форму одежды составляет китель, белая рубашка, галстук, брюки, черные ботинки (туфли) и фуражка. В особо жаркие дни китель и галстук можно не надевать, но знак “казачья дружина” и все атрибуты, указывающие на принадлежность к Кубанскому казачьему войску, обязательны.

Казаки как политические солдатики

А до того, как привлечь казаков к патрулированию улиц за госжалование, Ткачев предложил казачьим дружинам в Краснодарском крае бороться с массовым переселением в регион жителей республик Северного Кавказа. По мнению губернатора, в соседнем Ставропольском крае русские чувствуют себя некомфортно из-за массовой миграции. “И сегодня я думал и размышлял, что мы еще успеем: между Кавказом и Кубанью есть фильтр – Ставрополье. Но теперь я вижу, что его нет. Следующие – мы с вами”, – считает Ткачев.

Есть версия, что кубанский губернатор хочет сделать из казаков своего рода силовой буфер между Северным Кавказом и остальной Россией, и тем самым заработать политические и аппаратные очки.

С другой стороны, поговаривают, что создание казачьих дружин – это попытка даже не региональной, а, скорее, федеральной власти создать себе дополнительную силовую опору на случай массовых беспорядков и протестов. Ранее на роль усмирителей рассматривали чеченцев из числа официальных и полуофициальных формирований, подконтрольных Рамзану Кадырову, о чем любила писать и кем пугать либеральная пресса. Однако, как считают некоторые эксперты, в Кремле хотели бы иметь и другие аналогичные инструменты.

Дело может быть не только и не столько в подозрениях в ненадежности чеченцев, сколько в нежелании быть сильно зависимыми от единственного силового ресурса такого рода. Все-таки, как говорится, яйца лучше хранить в нескольких корзинах.

Насколько подобные шаги властей – реальность, можно только строить версии. Никто никогда ничего не подтвердит. Но то, что Москва не осадила Ткачева, говорит о том, что дыма без огня все-таки не бывает…

Проекты проектами, а жить-то казакам

О важности возрождения казачества говорят в России уже лет 20. За это время, по большому счету, ситуация качественным образом изменилась мало. Более того, многие проекты потерпели фиаско.

Известный специалист по Кавказу Сергей Маркедонов верно отмечает, что «политический проект неоказаков на Северном Кавказе сошел на нет». «Весьма показательно в этом плане изменение политического языка их представителей на Кавказе. Язык требований был полностью вытеснен языком просьб и прошений, – добавляет он. – Все вместе взятое свело неоказачье движение к формату церемониальной активности. Колкие журналисты дали его лидерам жесткую оценку «ряженые». В этой связи непонятно, каким образом явление, не нашедшее своего места в современной истории, сможет выполнять актуальные политические функции. И самое главное, какие это будут функции? На каких основах они будут базироваться?»

Но, безусловно, казачество должно играть важную роль в жизни Северного Кавказа. Оно является неотъемлемой исторически укорененной общностью региона.

По оценкам некоторых историков, предки казаков появляются в регионе гораздо раньше, чем обычно это было принято считать. А именно – почти одновременно с некоторыми коренными народами Северного Кавказа, с XII-XIII вв. Опыт и ресурсы казачества могут быть использованы и сегодня, несмотря на «расказачивание», применявшееся в свое время Советской властью и нанесшее мощнейший удар по народу.

Ключевой вопрос тут, скорее, в другом: что из казачьего опыта должно браться за основу в стратегии возрождения. Многовековая история казачества делится на два больших периода. Первый – когда оно было конфедерацией вольных обществ, в целом органически встроенных в структуру местного (в нашем случае северо-кавказского) общества. Не случайно часть казаков сражалась за Шамиля, а после его поражения даже эмигрировала в Османскую империю. И второй период – когда казачество стало опорой Москвы, а затем Петербурга в еще большей степени, в проведении колониальной политики в регионе. В последнем случае за военную службу казачество было наделено определенной автономией и известными привилегиями.

Сегодня, конечно, речь не может идти о возвращении к вольным казачьим обществам XVI в. (хотя, в рамках закона о самоуправлении, какие-то современные формы вполне могут иметь и имеют место). Главное тут в том, чтобы казачество воспринималось как часть Северного Кавказа и его специфической политической культуры и структуры, а не как вживленный извне инструмент воздействия на ситуацию, а еще хуже как дубинка одних против других.

Попытки превращения казачества в некую «опору» и противопоставления его остальным народам региона навредят, прежде всего, самому казачеству и его возрождению. Такая политика потерпела крах в 1917 и привела к колоссальным потерям для казаков, которые были поставлены на грань выживания.

Все это видно на примере современных официальных вооруженных формирований казачества. Создание их, вовлечение пассионарного ресурса казачества на благо государства вполне может и должно сопровождаться такими же мерами в отношении других народов региона, которые еще хорошо помнят опыт «Дикой дивизии». Не будет лишним помнить об этом и в Москве.