Страшная победа страшного генерала

«Свободная пресса» продолжает серию публикаций военно-исторических очерков «Русская победа». Серия посвящена знаменательным сражениям отечественной армии.

Считается, будто Кавказская война окончилась в 1859 году, когда в дагестанском ауле Гуниб сдался в плен имам Шамиль. Между тем, имам уже жил в Калуге, в почетном и комфортном плену, когда на Западном Кавказе происходили последние, самые страшные и трагические события Кавказской войны.

Запад Северного Кавказа вплоть до черноморского побережья был заселен многочисленными, воинственными племенами черкесов (адыгов). Родственные адыгам абхазы проникли даже в Закавказье, где против них мегрелы еще в XVII веке выстроили стену.

У черкесов «всякий свободный человек мог иметь рабов, а дворянин не мог существовать без них, потому что личный труд считался для него стыдом и клал пятно на весь его род. Богатство значительных фамилий мерилось исключительно числом рабов», – писал генерал Ростислав Фадеев, участник и один из первых историографов Кавказской войны.

Образ жизни черкесов доставлял массу беспокойства как продвигавшимся с севера кубанским казакам и русским, так и грузинам.

А поскольку и Восточная, и Западная Грузия перешли под власть России, то ей пришлось защищать своих подданных-христиан от полуязыческих, полумусульманских народов.

Русские использовали для покорения черкесских племен привычные методы: кнут и пряник. Мирные князья и дворяне пользовались всеми привилегиями, какие только были предусмотрены для высшего сословия царской России. Простые горцы оставались свободными людьми, на них не распространялась рекрутчина, они не платили податей. Прав и свобод у них было больше, чем у большинства русских. Но горцы не хотели оставить привычный образ жизни, который русские офицеры и чиновники небезосновательно считали «хищническим».

XIX век был, наверное, самым гуманистическим в истории человечества. Войны тогда вели благородно, мирное население не истребляли и, по возможности, старались не грабить. После проигранного сражения раненых оставляли на попечение неприятеля – не сомневались, что их не станут добивать, а, напротив, поместят в госпиталь наравне со своими. Во всей Европе было, однако, два региона, где гуманизма не допускали: Балканы и Кавказ.

Русские быстро приноровились к особенностям войны с отважным, сильным, жестоким и вероломным противником, а потому не знали жалости. Пушкин в 1829 году застал войну уже в полном разгаре: «Черкесы нас ненавидят. Мы вытеснили их из привольных пастбищ; аулы их разорены, целые племена уничтожены. Они час от часу далее углубляются в горы и оттуда направляют свои набеги. Дружба мирных черкесов ненадежна: они всегда готовы помочь буйным своим единоплеменникам Кинжал и шашка суть члены их тела, и младенец начинает владеть ими прежде, нежели лепетать. У них убийство — простое телодвижение…».

Русские разрушали аулы и строили на их месте свои крепости. Но через год-другой черкесы брали крепости штурмом, разрушали их, а свои аулы восстанавливали. Несколько десятилетий кровопролитной войны кончились ничем.

После Крымской войны Россия лишилась военного флота на Черном море, поэтому турки, англичане, французы, тогда враждебные России, могли легко поставлять черкесам ружья, порох, пушки и даже добровольцев, которые хотели воевать против России (в основном это были поляки).

В России опасались, что земли адыгов станут плацдармом для будущей войны. Поэтому с горцами Западного Кавказа решили поступить намного жестче, чем с лезгинами и чеченцами. В покорность черкесов давно никто не верил. Восстание на Западном Кавказе было так же опасно, «как пожар на пороховом складе», – писал русский генерал, участник войны.

Было решено выселить адыгов либо в Турцию, либо – на кубанскую равнину, где поселения горцев окружались казачьими станицами.

Разумеется, адыгские народы – абадзехи, убыхи, шапсуги, абхазы – сопротивлялись всеми силами.

Последний этап войны занял менее четырех лет: с 1861-го по май 1864-го. Князь Барятинский, принимавший капитуляцию у Шамиля, из-за болезни покинул Кавказ. Новым главнокомандующим стал великий князь Михаил Николаевич. А разработал и осуществил план разгрома черкесов – граф Николай Евдокимов.

Евдокимов – покоритель Чечни, человек на Кавказе легендарный. Русские его почти не помнят, кроме, разумеется, тех, кто интересуется Кавказской войной. Его подвиги были слишком кровавыми, а сам генерал не соответствовал идеалу доброго и великодушного русского воина.

Ему приписывают слова, которые так не нравятся имперцам, евразийцам и всем, кто любит поговорить об «исторической миссии» русского народа: «Первая филантропия – своим, горцам же я считаю вправе предоставить лишь то, что останется на их долю после удовлетворения последнего из русских интересов».

Поэтому школьные учебники о нем молчат, писатели и кинематографисты не спешат рассказать о его жизни, намного более интересной, чем любой приключенческий роман.

Евдокимов – сын солдата и казачки дослужился до генерала-от-инфантерии и даже получил графский титул. Он родился и почти всю жизнь провел на Кавказе и почти всю жизнь (не считая детских лет и счастливой старости, которую провел в курортном Железноводске) воевал.

Евдокимов много раз был ранен. Однажды пуля прошла у него под глазом и вышла через затылок. Но он выжил, а за шрам под глазом получил свое знаменитое у кавказцев прозвище: «Уч гез» (Трехглазый).

Кавказцы считали Евдокимова «прозревающим сердца и мысли». Едва грамотный, он хорошо знал многие кавказские языки, изучил и психологию горцев, и все способы ведения войны на Кавказе. Безжалостный к врагам, он всегда берег жизни своих солдат, а его воинское искусство приносило победы и в Чечне, и в землях черкесов: «…горцам никогда не удавалось дать графу Евдокимову настоящего упорного боя в заранее избранной позиции; он всегда успевал упасть им, как снег на голову, с той стороны, откуда его не ждали». Своими искусными маневрами Евдокимов ставил черкесов в безвыходное положение, когда им оставалось только умереть, или подчиниться. Многие предпочитали умереть: горные дороги были завалены трупами. Когда племя абадзехов согласилось переселиться частью в Турцию, частью на равнину, по пятам у них шли русские батальоны – подгоняли отстающих и сжигали аулы. Убыхам и шапсугам пришлось еще хуже.

21 мая 1864 года на Красной Поляне встретились командиры четырех русских отрядов, наступавших на черкесов с четырех сторон. Великий князь Михаил Николаевич телеграфировал императору: поздравил его «с окончанием славной Кавказской войны».

В отличие от Чечни и Дагестана, земли черкесов были зачищены радикально. Погибла или ушла в Турцию самая энергичная, пассионарная часть горцев. Остались те, кто был готов подчиниться, ведь русские все-таки не убивали черкеса за то, что он черкес.

Пройдет несколько десятилетий. На местах былых сражений появятся бальнеологические курорты. Гиблые, Богом забытые поселения, вроде Гагры или Пицунды, станут райскими уголками, а потомки оставшихся в живых абхазов будут богатеть за счет туристов.

Мы живем великим мифом – мифом о добром русском народе, мифом о миролюбивом российском государстве. Вот американцы-де истребили множество индейских племен, а мы никого не истребляли.

Этот миф не укреплял народное единство, потому что татары всегда помнили о взятии Казани, аварцы складывали песни о героической обороне аула Ахульго, а черкесы и теперь помнят о своих махаджирах (переселенцах, изгнанниках).

В счастливом неведении о собственной жестокости, но также и о собственном мужестве, храбрости, героизме пребывали только русские. Когда-то этот миф врачевал нам душу, сейчас он растлевает нацию. Мы не помнили о жестокости, но нам напоминают о ней потомки выживших адыгов. А кто нам напомнит о мужестве русских солдат (кубанских, донских и терских казаков), которые выиграли Кавказскую войну – войну с противником сильным, умелым и жестоким? Не оправдывая преступления Ермолова, Барятинского, Засса, Бакланова, Евдокимова, вспомним, что именно эти люди делали историю. Плодами кровавой победы генерала Евдокимова мы пользуемся и по сей день.