Казаки в Великой Отечественной войне. По обе стороны фронта

Вероломное нападение фашистской Германии на СССР 22 июня 1941 года, трагедия первых месяцев гитлеровской агрессии ввергла советское руководство, да и общество в целом, в шок, частично выйти из которого Россия смогла только после битвы за Москву.

В многочисленных исследованиях по истории Великой Отечественной войны, причины военных неудач первых месяцев вторжения освещены в значительной степени. Здесь и внезапность нападения фашистской Германии, и недостаточное количество в СССР квалифицированных военных специалистов высокого ранга, и экономическая неготовность к широкомасштабной и длительной войне.

Революции и Гражданская война, коллективизация, голод и массовые репрессии конца 30-х годов значительно повлияли на национальную психологию, в которой, несмотря на всю огромную идеологическую обработку, отпечаталось подсознательное и глубоко укоренившееся неприятие Советской власти, как олицетворения тотального угнетения. Таким образом, немаловажным фактором первоначальных неудач было и то, что народы Советского Союза, в том числе и русский, были морально не готовы к защите существующего строя[1.]. И в этом контексте есть частичное объяснение огромного количества советских военнопленных – 5,2 миллиона человек, из них 3,8 миллиона сдались в плен в 1941 году[2.]. Конечно, здесь нельзя делать какие-либо обобщения – причины пленения были разные, но нельзя отбрасывать и тот факт, что более 800 тысяч советских граждан перешли на сторону немцев добровольно и в дальнейшем проходили службу в частях вермахта[2.].

Начавшаяся Великая Отечественная война спровоцировала возникновение остаточных проявлений Гражданской войны. Вот лишь несколько примеров подтверждающих это утверждение.

По докладу начальника политуправления Красной Армии Л. З. Мехлиса, только на Юго-Западном фронте с 22 июня по 20 июля 1941 года было задержано 75 771 дезертиров. В Тильзитском лагере военнопленных 12 тысяч советских солдат подписали заявление, что пора превратить Отечественную войну в Гражданскую. В августе 1941 года на сторону немцев почти в полном составе и во главе с командиром полка донским казаком И. Н. Кононовым перешел 436-й полк[2.].

Скрытые антисоветские и антикоммунистические настроения русского народа, а так же неприятие им новых идеологических штампов подметил и И. В. Сталин, в своем выступлении по радио 3 июля 1941 года обратившийся к народу не ставшим уже привычным обращением «Товарищи!», а по семейно-православному: «Братья и сестры!». Государственный патриотизм проявился и в речи Сталина на параде 7 ноября 1941 года в Москве: «Пусть вдохновляет в этой войне мужественный образ наших великих предков – Александра Невского, Дмитрия Донского, Суворова и Кутузова»[3.].

Надежды антисоветских сил в СССР на то, что немцы пришли с миссией освобождения России от большевиков провалилась, столкнувшись с нескрываемой политикой Германии, направленной на уничтожение русских. Германский историк Себастиан Хаффнер писал: «С того момента, когда русскому народу стали ясны намерения Гитлера, немецкой силе была противопоставлена сила русского народа. С этого момента был ясен исход: русские были сильнее… прежде всего потому, что для них решался вопрос жизни и смерти»[3.]. С этим утверждением перекликается и мнение английского историка Алана Буллока: «Гитлер сам нанес себе поражение и сам же расистской идеей завоевания жизненного пространства свел на нет свои замыслы. Кто бы ни пытался завоевать Советский Союз, он мог бы использовать в своих интересах недовольство в экономической, социальной, национальной сферах, вызванное жестокими методами политики навязывания сверху революционных перемен. Гитлер сознательно отвернулся от такой возможности»[4.].

Неоднозначным было и отношение к германскому вторжению на территорию России в среде российской эмиграции. Так, бывший командующий Добровольческой Армией Антон Иванович Деникин выступал с резким осуждением какого-либо вообще союзничества с немцами после их нападения на СССР. В рядах французского Сопротивления сражалось более 30 тысяч русских. Из числа эмигрантов было создано немало подпольных групп в странах Европы, оккупированных Германией[2.].

Другая не малая часть бывших белогвардейцев видела в Гитлере или же спасителя мира, и России в частности, от большевистского режима, или же просто временного союзника в борьбе с «Совдепией», подхватив лозунг А. Г. Шкуро: «Хоть с чертом против большевиков».

Интерес для нас представляет ситуация, сложившаяся в среде казачьей эмиграции. Существенные противоречия, наметившиеся еще в 20-е годы, особо строго проявились в 1935 году – Донское войско раскололось надвое. Одна часть подчинялась атаману графу М. Н. Грабе, другая часть избрала атаманом генерала П. Х. Попова. При этом и один, и другой казачьи лидеры, как и атаманы В. Г. Науменко, В. Г. Вдовенко и Н. В. Ляхов начали проявлять интерес к политической фигуре Гитлера, увидев в нем непримиримого борца с большевизмом, способного консолидировать все антисоветские силы[5.].

Явно прогерманскую позицию занял и один из самых авторитетных казачьих вождей – П. Н. Краснов, переехавший из Франции в Германию в 1936 году[6.]. Активным сторонником Германии Краснов был еще в Гражданскую войну, при этом всегда проявлял полнейшую беспринципность. Так, в 1909 году он восхвалял сближение казачества с российской «гражданственностью», а в 1918 году провозглашал донской суверенитет, в эмиграции руководил Братством русской правды и был сторонником монархии, подвергая критике сепаратистов. В Берлине П. Н. Краснов нашел свою «нишу», полностью переметнувшись в стан самостийников, которые выдвинули гипотезу о происхождении казаков от германцев-готов, живших в Северном Причерноморье еще в III веке. Краснов даже представил руководству рейха подробный доклад по истории казачества, став главным консультантом по казачьим вопросам.

Прогерманскую позицию занял и созданный в середине 30-х годов в Чехословакии «Казачий национальный центр» во главе с В. Г. Глазковым, отстаивавший идею казачьей самостийности. В конце 1939 – начале 1940 года началась реорганизация казачьих союзов, организаций и станиц на территории Третьего Рейха. В результате к 1941 году было создано Общеказачье объединение в Германской империи во главе с генерал-лейтенантом Донского казачьего войска Е. И. Балабиным. На территории Рейха большинство ранее существовавших самостоятельных казачьих структур было ликвидировано и на их основе созданы новые организации, но уже при жестком подчинении Балабину[5.].

Официально германские власти поддерживали Общеказачье объединение, но негласная помощь через гестапо оказывалась возникшему весной 1940 года Всеказачьему союзу во главе с П. Х. Поповым, объединившему казаков-самостийников. В противовес первой организации, второй оказывалась и финансовая поддержка. Так пожилым казакам Всеказачьего союза выдавалось пособие от немецких оккупационных властей в Чехословакии в сумме 700 крон[5.].

Ультрасепаратистские и прогерманские настроения присутствовали в немногочисленном, но политически активном «Казачьем Национальном Центре», преобразованном после 22 июня 1941 года в «Казачье национально-освободительное движение» (КНОД). Руководитель этой организации В. Г. Глазков дистанцировался от остальных казачьих структур и, более того, организовал против Е. И. Балабина, В. Г. Науменко, П. Н. Краснова, В. Г. Вдовенко и М. Н. Грабе настоящую травлю через журнал «Казачий вестник»[5.].

Большинство лидеров казачьей эмиграции встретило 22 июня 1941 года восторженно. Было опубликовано обращение Е. И. Балабина к казакам[7.], приказ донского атамана М. Н. Грабе о продолжении борьбы с большевизмом совместно с германской армией[5.].

Многие из казаков пребывали в состоянии иллюзии, надеясь на то, что руководство Третьего Рейха призовет их на помощь и позволит после освобождения казачьих территорий установить там самостоятельное правление и провозгласить государственное образование под названием «Казакия»[5.].

Гитлер в начале победоносного наступления не нуждался в помощниках, более того, на территории Рейха был ужесточен контроль над казачьей эмиграцией. Казачьим лидерам дали понять, что они должны ждать, пока их не позовут[5.].

Надежда на широкомасштабное восстание в казачьих областях также не подтвердилась, особенно после того, как в среду казачьей эмиграции просочились сведения о казачьих частях в составе Красной Армии.

С первых минут Великой Отечественной войны, уже в 4 часа утра 22 июня на направлении Ломжи вел неравный кровопролитный бой 94-й Белоглинский Кубанский казачий полк подполковника Н. Г. Петросьянца, вскоре подключились 48-й Белореченский Кубанский и 152-й Терский казачьи полки подполковников В. В. Рудницкого и Н. И. Алексеева. Развернули боевые действия части 210-й механизированной дивизии, образованной из бывшей 4-й Донской казачьей дивизии. В составе 2-го кавалерийского корпуса вступила в войну на территории Бессарабии 5-я Ставропольская казачья кавалерийская дивизия им. М. Ф. Блинова под командованием полковника В. К. Баранова и 9-я Крымская кавалерийская дивизия[8.].

С начала войны в рядах Красной Армии воевали свыше 100 тысяч казаков, кавалерийские части несли большие потери. Например, только за один день 14 июля 5-я Ставропольская казачья кавалерийская дивизия потеряла 500 человек убитыми и ранеными, но нанесла тяжелое поражение 50-й пехотной немецкой дивизии. Погибло большинство казаков 6-й Кубано-Терской дивизии, вынужденной вести ожесточенные бои в окружении[9.].

Вероломное нападение фашистской Германии на СССР вызвало среди казаков, как и всего народа, огромный подъем патриотизма. По станицам и хуторам прокатилась волна митингов. Участники их клялись громить врага до последнего вздоха. На территории Северо-Кавказского военного округа при районных центрах казачьих областей, включенных в этот округ, были созданы истребительные батальоны для борьбы с парашютными десантами и диверсионными группами немцев. Личный состав этих батальонов комплектовался гражданами, освобожденными от призыва в армию по возрасту или по другим причинам. Численность каждого из батальонов составляла 100-200 бойцов.

В начале июля 1941 года на заседании Ростовского обкома ВКП(б) было принято решение о создании в городах и станицах области отрядов народного ополчения. Такие же отряды стали создаваться и в Сталинградской области, в Краснодарском крае и на Ставрополье[10.].

В середине июля 1941 года был создан Ростовский полк народного ополчения. В его ряды казаки вступали целыми семьями. Ростовский полк показал исключительно высокие качества уже в первых боях за родной город, и 29 декабря 1941 года он был зачислен в ряды Красной Армии[11.].

Патриотическое движение по созданию добровольных воинских формирований из граждан непризывного возраста в начале войны получило широкий размах. В станице Урюпинской 62-летний казак Н. Ф. Копцов заявил присутствующим на митинге: «Мои старые раны горят, но еще сильнее горит мое сердце. Я рубил немцев в 1914 году, рубил их в гражданскую войну, когда они, как шакалы, напали на нашу Родину. Казака не старят годы, я еще могу пополам разрубить фашиста. К оружию, станичники! Я первый вступаю в ряды народного ополчения».

4 июля 1941 года Ставка Главного командования приняла решение о формировании кавалерийских дивизий легкого типа в составе трех полков. В Северо-Кавказском военном округе были срочно созданы 15 кавалерийских дивизий. К зиме 1941 года в кавалерию было направлено около 500 тысяч человек, в основном, казаков, средняя численность новых кавалерийских дивизий составляла 3 000 человек. Кавалерийский полк состоял из 4-х сабельных и 1-го пулеметного эскадрона, полковой батареи в составе 4 орудий 76 мм калибра и 2 орудий 45 мм калибра. Эскадроны имели на вооружении шашки, винтовки, ручные и станковые пулеметы[8.].

В июле 1941года полковник И. А. Плиев сформировал из казаков Кубани и Терека отдельную Кубанскую казачью дивизию, которой был присвоен № 50.

В это же время комбриг К. С. Мельник из казаков Сталинградской области сформировал отдельную Донскую казачью дивизию, которая получила № 53.

Несколько позже генерал-майор В. И. Книга сформировал на Ставрополье еще одну Донскую дивизию[10.].

На Кубани так же началось создание добровольческих кавалерийских эскадронов, полков и соединений, как например, 62-й Тихорецкой, 64-й Лабинской, 66-й Армавирской, 72 Кубанской кавалерийских дивизий из бойцов народного ополчения, военнообязанных старше 40 лет, а также 1-й, 2-й, 3-й Кубанских кавалерийских дивизий без ограничения возраста[12.].

На Ставрополе была сформирована кадровая 11-я кавалерийская дивизия и 47-я отдельная кавалерийская дивизия и т.д.

В ноябре 1941 года были созданы 10-я, 12-я и 13-я Кубанские, 15-я и 116-я Донские кавалерийские дивизии. Всего за годы войны из казаков было сформировано более 70 боевых частей.

За проявленную отвагу и, мужество и героизм всего личного состава 50 и 53 кавалерийские дивизии в борьбе с германским фашизмом им были присвоены звания Гвардейских дивизий.

Приказом Наркома обороны СССР от 26 ноября 1941 года за проявленное мужество и боевые заслуги 2-й кавалерийский корпус генерал-майора П. А. Белова преобразовали в 1-й Гвардейский кавалерийский корпус; старейшую 5-ю Ставропольскую имени Блинова казачью кавалерийскую дивизию генерал-майора В. К. Баранова – в 1-ю гвардейскую кавалерийскую дивизию им. М. Ф. Блинова; 9-ю Крымскую кавалерийскую дивизию полковника Н. С. Осляковского – во 2-ю гвардейскую кавалерийскую дивизию; 50-ю и 53-ю кавалерийские дивизии генерал-майоров И. А. Плиева и комбрига К. С. Мельника – в 3-ю и 4-ю гвардейские кавалерийские соответственно[8.].

В начале 1942 года добровольческие казачьи дивизии были зачислены в кадровый состав Красной Армии, приняты на полное государственное обеспечение, вооружены и укомплектованы командным и политическим составом.

В начале 1942 года было принято решение о сведении кавалерийских дивизий в корпуса. Одним из первых в марте был сформирован 17-й казачий кавалерийский корпус генерал-майора Н. Я. Кириченко[10.]. За успешные бои на Кубани в августе 1942 года этому корпусу присваивается звание гвардейского, и он преобразовывается в 4-й гвардейский Кубанский казачий корпус[8.].

В 1943 году Краснодарский крайком ВКП(б) и крайисполком обратились в ЦК ВКП(б) и Ставку Верховного Главнокомандующего с просьбой о формировании из кубанского казачества добровольческой пластунской дивизии. Просьбу одобрили, и осенью дивизия была полностью готова. Перед выступлением на фронт ее командира, полковника П. И. Метальникова, вызвали в Ставку – его принял сам И. В. Сталин. Он разрешил личному составу дивизии носить старинную пластунскую форму. Тут же в своем кабинете Сталин произвел Метальникова в генерал-майоры. Таким образом, была сформирована 9-я Краснодарская пластунская стрелковая дивизия. Ее рядовой и сержантский состав в основном был укомплектован казаками-кубанцами. В 1944 – 1945 годах дивизия участвовала в Львовско-Сандомирской наступательной операции, освобождении Польши и Чехословакии. Свой боевой путь дивизия закончила под Прагой с двумя орденами на знамени – Кутузова II степени и Красной Звезды. Около 14 тысяч ее воинов были награждены орденами и медалями. И хотя в Красной Армии было немало геройских частей, даже из них противник выделил казаков-пластунов, дав только им одним страшное для себя название «сталинских головорезов».

За годы Великой Отечественной войны 7 кавалерийских корпусов и 17 кавалерийских дивизий получили гвардейские звания. Возрожденная казачья гвардия с боями прошла от Северного Кавказа через Донбасс, Украину, Белоруссию, Румынию, Венгрию, Чехословакию, Австрию, Германию. Триумфом казачьей гвардии стал парад Победы в Москве 24 июня 1945 года. За мужество и героизм, проявленный в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, около 100 тысяч казаков кавалеристов были награждены орденами и медалями. Звание Героя Советского Союза были удостоены 262 казака, из которых 38 представителей Терского казачества[8.].

Генерала П. Н. Краснова особенно поразил факт гибели советской казачьей кавалерийской дивизии в июле 1942 года под Харьковом. Он писал Е. И. Балабину: «Донские казаки не восстали против жидовской власти… они погибли за «батюшку Сталина» и за «свою», народную, Советскую власть, возглавляемую жидами»[5.].

Однако, надо заметить, несмотря на столь массовое проявление героизма среди казаков-красноармейцев, советское руководство опасалось возможного пособничества оккупантам со стороны станичников в случае захвата частями вермахта казачьих областей. Это и послужило причиной того, что 4 апреля 1942 года нарком внутренних дел СССР Л. П. Берия подписал приказ № 157, которым предписывалось Управлению НКВД по Краснодарскому краю и Керчи «немедленно приступить к очистке Новороссийска, Темрюка, Керчи, населенных пунктов Таманского полуострова, а также города Туапсе от антисоветских, чуждых и сомнительных элементов…»[13.].

29 мая 1942 года Сталиным было подписано Постановление Государственного комитета обороны № 1828, на основании которого было проведено выселение из прифронтовой зоны не только крымских татар, греков, румын и немцев, но и частично казаков, отнесенных к категории «лиц, признанных социально опасными». Таким образом, было проведено выселение из населенных пунктов Краснодарского края (Армавир, Майкоп, Кропоткин, Тихорецкая, Приморская, Тоннельная, Шапсугская, Лазаревская, Павловская, Варениковская, Тимашевская, Кущевская и Дефановка) и Ростовской области (Ново-Батайск, Злобейская и прилегающие к Краснодарскому краю районы Азовский, Батайский и Александровский)[13.].

Политика германского руководства в отношении к казачеству была в разные периоды Великой Отечественной войны неоднозначной и очень часто двойственной. Первоначально, по проекту Альфреда Розенберга, планировалось создание казачьей полуавтономии «Дон и Волга». Однако, вскоре, восточное министерство Третьего Рейха отказалось от идеи создания подобных искусственных территориальных образований. Причина была в следующем – краеугольным камнем «восточной политики» Германии было размежевание населения СССР по национальному признаку, а германская администрация отказывалась признавать тех же казаков особой национальной группой. В соответствии с окончательным решением гитлеровского руководства земли донских казаков включались в состав рейхскомиссариата «Украина», а кубанских и терских – в состав будущего рейхскомиссариата «Кавказ»[5.].

Управляющий иностранным отделом «Казачьего национально-освободительного движения» П. К. Харламов, после посещения Берлина, в строго конфиденциальном письме к руководителю КНОД Василию Глазкову от 10 апрелем 1942 года сообщает, что для германских властей:

«а) казачьего народа нет и быть не может,

б) казачьего вопроса нет и поставлен к разрешению он не будет,

в) казаками совершенно не интересуются и принципиально не хотят интересоваться те, от кого зависит будущая судьба Востока,

г) наконец, отношение к казакам скверное, т.е. совершенно такое же, как к остальной части русской эмиграции. Ни в одном правительственном учреждении отдельного особого референта по казачьим делам не существует…

Являясь не фантазером, - подводит неутешительный итог эмиссар казаков-националистов, - а реальным политиком, я с очевидностью понял, что наше национальное дело стоит на мели и с нее сдвинуть дело нет никакой возможности»[5.].

Важно отметить, что подобное пренебрежительное отношение к казакам было характерно исключительно для нацистских политических руководителей. В вермахте же к этим опытным солдатам с многовековым боевым прошлым отношение начало постепенно меняться уже с осени 1941 года. Огромные потери на Востоке, первые чувственные поражения, а самое главное, необходимость организации антипартизанской борьбы в тылу – все это заставило командование вермахта обратить внимание на казаков как на убежденных борцов против большевизма и приступить к созданию в германской армии боевых казачьих частей из военнопленных.

Коллаборационисты находились всегда и во всех странах. И на оккупированных территориях СССР их становилось тем больше, чем дальше на Восток распространялась германская оккупация. К лету 1942 года на временно оккупированных территориях СССР проживало более 80 миллионов советских граждан. С вторжением гитлеровцев в пределы СССР немецкие командиры всех степеней и родов войск, пренебрегая запретами из Берлина, широко использовали в своих воинских частях граждан СССР для выполнения вспомогательных работ. При этом, главное внимание германского командование уделялось привлечению добровольцев, прежде всего из тех, кто так или иначе пострадал от Советской власти в период коллективизации и сталинских чисток, был озлоблен вследствие репрессий в отношении себя, своих близких и искал случая, чтобы отомстить. И хотя таких добровольцев, готовых из идеологических побуждений сражаться на стороне врага, было относительно немного, они составляли активное ядро восточных формирований и служили надежной опорой германского военного командования.

В сентябре 1941 года офицер немецкой контрразведки барон фон Клейст предложил командованию 18-й немецкой армии сформировать из пленных казаков специальные части для борьбы с партизанами. Подобная инициатива получила поддержку, и 6 октября 1941 года генерал-квартирмейстер Генерального штаба вермахта генерал-лейтенант Э. Вагнер разрешил командующим тыловыми районами групп армий «Север», «Центр» и «Юг» начать формирование экспериментальных казачьих сотен из военнопленных и местного населения для использования их в борьбе с партизанами[10.]. Для упорядочивания этой деятельности на Украине был создан «Штаб формирования казачьих войск»[5.].

В это же время на Восточном фронте стали появляться более крупные формирования, предназначенные для непосредственного участия в боях с Красной Армией. Так, полковник И. Н. Кононов сформировал пять казачьих сотен, на их основе был развернут 600-й дивизион, три сотни которого были конные, остальные – пластунские. Дивизион имел 16 станковых пулеметов «максим», 12 минометов калибра 82 мм. Численность дивизиона составляла 1800 человек. Позже на базе 600-го дивизиона был сформирован 17-й казачий танковый батальон в качестве отдельного подразделения[10.].

В ноябре-декабре 1941 года Гитлер отдал распоряжения о формировании четырех национальных легионов – Туркестанского, Грузинского, Армянского и Кавказско-магометанского. С ноября 1941 года по март 1942 года в Нойхаммере вторым отделом Абвера, отвечавшим за диверсии и саботаж, шло формирование особого батальона «Bergmann» - «Горец». Батальон имел в своем составе штаб с группой пропаганды и пять стрелковых рот (1-я, 4-я и 5-я – грузинские, 2-я – северокавказская, 3-я - азербайджанская). Общая численность составляла 1200 человек, из них 300 немецкие военнослужащие и 900 кавказцев. Помимо добровольцев, отобранных в лагерях военнопленных, в батальон было включено около 130 грузин-эмигрантов, составлявших специальное подразделение Абвера «Тамара II». Горнострелковую подготовку батальон проходил в Миттенвальде (Бавария) с марта по август 1942 года, после чего был переброшен на Северный Кавказ.

Узаконить эти формирования смогли только после 15 апреля 1942 года, когда Гитлер лично разрешил использовать казачьи и кавказские части в качестве равноправных союзников германии как в борьбе с партизанами, так и на фронте[5, с. 310.]. А уже в августе 1942 года в войска было разослано так называемое «Положение об использовании местных вспомогательных формирований на Востоке», в котором были разработаны основные правила организации этих частей, регулирующие систему воинских званий, форму одежды и знаки различия, размеры жалования, подчиненности и отношения с немецкой администрацией. Согласно этому «Положению» представители тюркских народностей и казаки выделялись в отдельную категорию «равноправных союзников, сражающихся плечом к плечу с германскими солдатами против большевизма в составе особых боевых частей, таких как туркестанские батальоны, казачьи части и крымско-татарские формирования». И это в то время, когда представители славянских и даже балтийских народов должны были использоваться лишь в составе антипартизанских, охранных, транспортных и хозяйственных частей вермахта.

В январе-феврале 1942 года, на территории Польши германское военное командование создало штабы и учебные лагеря четырех легионов: Туркестанского (в Легионове), Кавказско-магометанского (в Едлине), Грузинского (в Крушне), и Армянского (в Пулаве). Кавказско-магометанский легион состоял из азербайджанцев, дагестанцев, ингушей и чеченцев. Грузинский из грузин, осетин, абхазов, адыгейцев, черкесов, кабардинцев, балкарцев и карачаевцев. Туркестанский легион формировался из тюркоязычных народов Средней Азии и Поволжья. Лишь Армянский легион имел однородный национальный состав. 2 августа 1942 года Кавказско-магометанский легион был переименован в Азербайджанский. Общее руководство формированием и обучением национальных частей осуществлял штаб командования восточными легионами, который первоначально располагался в городе Рембертове, а летом 1942 года был переведен в город Радом. Вскоре, были созданы новые центры с учебными лагерями на территории Украины в Полтавской области. О численности представителей тюркских и кавказских народов в рядах вермахта в 1941-1945 годах дают представления следующие цифры: казахи, узбеки, туркмены и другие народности Средней Азии – около 70 тысяч, азербайджанцы – до 40 тысяч, северокавказцы – до 30 тысяч, грузины – 25 тысяч, армяне – 20 тысяч, волжские татары – 12, 5 тысяч, крымские татары – 10 тысяч, калмыки – 7 тысяч, казаки 70 тысяч. Итого примерно 280 тысяч человек, что составляло почти четверть от общего числа представителей народов СССР, служивших в вермахте, войсках СС и полиции.

Одновременно с национальными легионами вермахтом шло формирование и русских частей. Это, прежде всего РННА – Русская национальная народная армия или как его еще называли «Русский батальон специального назначения». Сформировано это подразделение было представителями белой эмиграции – С. Н. Ивановым, И. К. Сахаровым и К. Г. Кромиади близ города Орши в поселке Осинторф в период с марта по август 1942 года. К началу декабря 1942 года в РННА входило 5 батальонов – по образцу вермахта, общая численность достигла 4 тысячи человек. В начале 1942 года обер-бургомистром Локотского Окружного Самоуправления (автономная территория в тылу германских войск) Брониславом Владиславовичем Каминским были также сформированы военизированные отряды РОНА – Русская освободительная народная армия и ряд других частей. По мнению генерала Рейнхарда Гелена, в русских добровольческих частях вместе с вспомогательными войсками летом 1942 года насчитывалось от 700 до миллиона человек. Добровольцев в этих частях стали называть «власовцами», хотя они никакого отношения к реальному генералу Власову не имели. Русская освободительная армия под командованием А. А. Власова возникла только осенью 1944 года.

Летом 1942 года в составе 1-й танковой и 17-й полевой армий вермахта были сформированы казачьи полки «Юнгшульц» и «Платов», принявшие очень активное участие в битве за Кавказ. Успешными были действия германских казачьих частей на участке Буденновск-Ачикулак в октябре 1942 года, где они потеснили на восток части 4-го гвардейского Кубанского казачьего корпуса Н. Я. Кириченко, а также в ноябре в районе Моздока. В ходе этих боевых действий в казачьи полки вермахта влились две сотни, сформированные из местных терцев[14.]. Данные события, в которых непримиримыми противниками с обеих сторон были казаки, по праву можно назвать отголосками проявления Гражданской войны.

Именно на Юге России были зафиксированы и совсем удивительные случаи использования казаков немцами. Так, в одном из номеров журнала «На казачьем посту» рассказывается, что на одном из участков южного фронта воюют «несколько эскадрилий, укомплектованных казаками-летчиками, обучавшимися в германских авиационных школах и уже доказавших свою храбрость». Вот еще одно свидетельство, подтверждающее тот факт, что в рядах Люфтваффе воевали казаки-летчики. В интервью, данном итальянским журналистам, командующим воздушными силами указанного участка, генералом фон Кортелем сказано: «что в его распоряжении имеются уже казачьи воздушные эскадры, которые великолепно зарекомендовали себя как прекрасные истребители. Авиационное искусство и опыт казаки приобрели при немецкой авиации»[5.].

Не менее активно командование вермахтом использовало в наступательных операциях и национальные легионы. Так, с сентября 1942 года по январь 1943 года в полосе групп армий «А» и «Б» было задействовано до 20 полевых батальонов из Кавказских легионов. Помимо охранной службы, они выполняли самые разнообразные боевые задачи наравне с частями вермахта. На туапсинском направлении (17-я германская армия) наступали 796-й грузинский, 808 армянский и 800-й северокавказский батальоны. 804-й азербайджанский батальон был придан 4-й горнострелковой дивизии 49-го горного корпуса вермахта, действовавшего в высокогорных районах Северного Кавказа. В районе Нальчика и Моздока в составе 1-й танковой армии вермахта действовали азербайджанские (№№ 805, 806, I/111), северокавказские (№№ 801, 802), грузинский (№ 795) и армянский (№ 809) батальоны.

По-другому шло формирование добровольческих частей в Русском Корпусе на Балканах, где после Гражданской войны оказалось наиболее значительная часть русской военной эмиграции. Корпус создавался в очень сложных условиях, когда после поражения Югославии в войне с фашистской Германией в апреле 1941 года на ее территории шла борьба между основными силами – германскими оккупационными войсками, сербскими партизанами-четниками генерала Д. Михайловича и коммунистическими партизанами Тито. При этом, последние, видели в русских эмигрантах своих врагов и приступили к их уничтожению, вырезая порой целыми семьями. В этих условиях в эмигрантских кругах возникла идея организации самообороны, которая вскоре получила гораздо более широкое политическое значение.

Русский Корпус официально начал формироваться 12 сентября 1941 года в день памяти Святого Александра Невского. Основатель его генерал-майор М. Ф. Скородумов указывал в приказе № 1 назначение русского национального воинского соединения – продолжить борьбу с коммунистами для освобождения порабощенной ими России. Приказ не отвечал замыслам германского нацистского руководства в отношении русского народа и будущего Российского государства, и после выхода этого приказа генерал Скородумов был арестован. Командиром стал начальник штаба Корпуса Генерального штаба генерал-майор Б. А. Штейфон. Создатели корпуса исходили из того, что одержать победу над русским народом и полностью оккупировать страну немцы не смогут, зато могут способствовать падению сталинского режима, после чего сопротивление развернется уже на национальной основе и будет возглавлено готовой силой в лице Русского Корпуса и подобных ему формирований.

Приказ о создании Корпуса вызвал небывалый подъем и привлек в ряды Корпуса большинство русских людей проживавших в Сербии. В него, в частности, вступили 95% живших на Балканах первопоходников – в одном только 1-м Казачьем полку состояло свыше 130 участников Первого Кубанского («Ледяного») похода. Формирование полков Русского Корпуса напоминало зарождение Добровольческой армии. В части прибывали как ветераны гражданской войны, так и юноши, выросшие в эмиграции. Сформированный Русский Корпус составил 5-ть полков и к лету 1944 года насчитывал в своем составе около 12 тысяч человек. В 1-м полку получившем 1 января 1943 года наименование Казачьего, первые два батальона составляли кубанские казаки, третий батальон полностью состоял из донских казаков. 2-й полк составили наскоро обученные выпускники юнкерских училищ и бывшие чины Русской армии. В 3-м полку 1-й батальон составили бывшие чины Сводно-гвардейской кавалерийской дивизии генерала И. Г. Барбовича, а так же кубанские и терские казаки. Во 2-й и 3-й батальоны вошли добровольцы из Болгарии: корниловцы, дроздовцы, марковцы и донские казаки. 4-й и 5-й полки формировались из молодого поколения русских эмигрантов проживавших в Сербии, Болгарии, и Бессарабии.

Сразу же по окончании формирования части Корпуса отправлялись нести службу на боевые участки. Подразделения, от полков до рот и сотен, были разбросаны по территории Сербии, Македонии и Боснии отдельными караулами и гарнизонами, охраняя различные объекты и населенные пункты, где они и пробыли до самого окончания Второй мировой войны.

Признание казаков «союзниками» произошло с одновременной идеологической метаморфозой: вчерашние «недочеловеки» по заказу Розенберга были провозглашены специалистами «Институте фон Континенталь Форшунг» потомками причерноморских германцев-готов. Так, 11 мая 1942 года в очередном письме-отчете о проделанной работе управляющий иностранным отделом «Казачьего национально-освободительного движения» П. К. Харламов пишет: «После того как Розенберг подробно ознакомился с положением казачьего вопроса, с его программой и целями, он дал предписание директору вышеуказанного научного института доказать происхождение черкасского /казачьего/ народа от гото-черкассов, ни в коем случае не упоминая присутствия славянского или тюркского элемента в образовании этого народа»[5.].

Нельзя сказать, что все население казачьих областей поддержало оккупационные немецкие власти, только в районе Краснодара действовало 87 партизанских отрядов, многие из которых состояли из казаков. Однако, в тех, районах, где казачье население наиболее пострадало в ходе Гражданской войны и коллективизации, немцам оказывался радушный прием. Этому способствовало и то, что оккупанты на казачьих территориях проводили более лояльную политику по отношению к местному населению, чем в других местах. По свидетельству современника тех событий В. С. Дудникова: «Военные комендатуры предложили казачьему населению избрать атаманов и возродить атаманское правление, открыть церкви. Это был гром среди ясного неба и радость среди раздавленного большевистским геноцидом казачества»[5.].

25 июля 1942 года части вермахта заняли Новочеркасск, в это же время в Шепетовке был полностью сформирован 1-й Лейб-гвардии Атаманский полк, а в Славуте – 2-й Лейб-гвардии казачий, 3-й Донской, 4-й и 5-й Кубанский, 6-й и 7-й Сводно-казачий полки. Германское командование планировало сформировать из этих полков казачий кавалерийский корпус. Для подготовки казачьих офицеров, при начавшем работать штабе корпуса, было открыто 1-е Казачье имени Атамана Платова юнкерское училище и унтер-офицерская школа[6.].

По мере продвижения немецких войск, в донских и кубанских станицах проводились не всегда удачные попытки формирования казачьих подразделений, в первую очередь, для борьбы с партизанами. На территории проживания терских казаков формирование казачьих частей шло гораздо меньшими темпами, чем на Дону и Кубани, но и здесь по инициативе войскового старшины Н. Л. Кулакова и сотника Кравченко были сформированы 1-я и 2-я сотни Волгского полка, который позднее был укомплектован полностью[5.].

Первый официальный казачий атаман был избран на Дону в станице Елизаветинской. По результатам общего собрания им стал репрессированный при советской власти – некто Куролимов. А 9 сентября 1942 года в Новочеркасске казачий сход избрал Штаб Войска Донского и походного атамана в лице полковника С. В. Павлова[5.].

Примечания:

1. Губенко О. В. Терское казачье войско в XV-XXI вв. Влияние государства на социально-экономические аспекты казачьей жизни. – Ессентуки, 2007.
2. Шамбаров В. Е. Государство и революции. – М., 2002.
3. Кожинов В. В. Россия. Век XX-й. (1939-1964). – М., 2002.
4. Буллок А. Гитлер и Сталин: жизнь и власть. Сравнительное жизнеописание. Т. 2. – Смоленск, 1994.
5. Крикунов П. Казаки между Гитлером и Сталиным. Крестовый поход против большевизма. – М., 2005.
6. Смирнов А. А. Казачьи атаманы. – СПб., 2002.
7. ГАРФ, ф. 5853, оп. 1, д. 69.
8. Агафонов О. В. Казачьи войска России во втором тысячелетии. – М., 2002.
9. Гречко А. А. Битва за Кавказ. – М., 1969.
10. Пятницкий В. И. Казаки в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. – М., 2007.
11. Рособлархив, ф. 1720, оп. 3, д. 244.
12. Слава кубанских казаков. – Краснодар, 2001.
13. Бугай Н. Ф. Казачество России: отторжение, признание, возрождение (1917-90-годы). – М., 2000.
14. Дробязко С. И. Последние сражения Гражданской войны. – «Станица», № 1 (34), январь 2001.
15. Ленивов К. А. Под казачьим знаменем в 1943-1945 гг. – «Кубанец», № 2, 1992.
16. Александров К. М. Казачество России во Второй мировой войне. – «Новый часовой», № 5, 1997.
17. Франсуа де Ланнуа. Казаки Паннвица 1942-1945. – М., 2006.
18. Гофман Иоахим. Власов против Сталина. Трагедия Русской освободительной армии 1944-1945 гг. – М., 2006.
19. Казачий словарь-справочник. Т. 1. – Кливленд, США, 1966.
20. Толстой Н. Д. Жертвы Ялты. – М., 1996.

В начале 1942 года, как уже было сказано в первой части очерка, Ставкой Верховного Главнокомандующего было принято решение о сведении кавалерийских дивизий в корпуса. Одним из первых в марте был сформирован 17-й казачий кавалерийский корпус генерал-майора Н. Я. Кириченко[10.]. Так, 4-го января 1942 года в 17-й казачий кавалерийский корпус были объединены 10-я, 12-я и 13-я Кубанские казачьи дивизии. В марте этого же года в состав 17-го казачьего кавалерийского корпуса вошли 15-я и 116-я донские добровольческие дивизии. А поскольку кавалерийский корпус в Красной армии организационно состоял из четырех дивизий, то 10-я Кубанская дивизия была расформирована, а ее личный состав усилил другие дивизии и тыловые подразделения. Одновременно корпус был заметно пополнен командирами и политработниками. Тогда же на вооружение корпуса стали поступать противотанковые ружья, автоматы, пулеметы, минометы и артиллерийские орудия.

На фронтах войны 17-й казачий кавалерийский корпус покрыл себя неувядаемой славой, принимая активное участие во многих боевых операциях Красной армии. Особой стойкостью войска корпуса отличились в ходе битвы за Кавказ в 1942-1943 годах. За успешные бои на Кубани в августе 1942 года этому корпусу присваивается звание гвардейского, и он преобразовывается в 4-й гвардейский Кубанский казачий кавалерийский корпус. Гвардейскими стали и все его подразделения[8.]. Дивизии этого корпуса отличились также при освобождении Одессы, Белоруссии, принимали участие в ожесточенных боях в Венгрии, войну закончили в Праге 9-го мая 1945 года. За боевые заслуги 22 воина корпуса были удостоены звания Героя Советского Союза. Одним из героев корпуса был участник Первой мировой войны, полный Георгиевский кавалер Константин Иосифович Недорубов. В бою под Кущевской 2 августа 1942 года эскадрон 52-летнего К. И. Недорубова( рядом с ним воевал его сын) уничтожил свыше 200 солдат противника, из которых 70 лично зарубил командир эскадрона. За подвиг под станицей Кущевской старшему лейтенанту К. И. Недорубову было присвоено звание Героя Советского Союза.

О том, как воевал этот гвардейский корпус, свидетельствуют строки письма найденного в ранце убитого под станицей Шкуринской немецкого солдата Альфреда Курца: «Все, что я слышал о казаках времен войны четырнадцатого года, бледнеет перед теми ужасами, которые мы испытываем при встрече с казаками теперь. Одно воспоминание казачьей атаки повергает в ужас и заставляет дрожать. По ночам я галлюцинирую казаками. Казаки – это какой-то вихрь, который сметает на своем пути все препятствия и преграды. Мы боимся казаков как возмездия всевышнего».

Все добровольческие соединения Красной армии получали материальное обеспечение за счет трудящихся края, где проходило формирование того или иного воинского формирования. Так, конный состав был мобилизован в казачьих станицах Дона, Кубани, Терека и Ставрополья. Партийные органы Северного Кавказа отдали распоряжение чтобы казаки, по старинному обычаю» приходили в армию полностью экипированными. В городах и станицах началось изготовление повозок, тачанок, походных кухонь, седел, холодного оружия. Повсеместно был организован пошив военной формы – гимнастерок, черкесок, бешметов, бурок, кубанок, сапог. Изготовление шашек шло в колхозных мастерских и кузницах. В количестве сотен единиц традиционные для терцев и кубанцев шашки кавказского образца, не уступавшие по качеству дореволюционным, ковали из вагонных рессор в железнодорожных мастерских Майкопа. А в городе Орджоникидзе (ныне Владикавказ) наладили промышленный, в десятки тысяч единиц, выпуск шашек уставного образца. Все холодное оружие, тут же поступало на вооружение формируемых казачьих кавчастей Красной Армии.

Казачьи кавалерийские корпуса сыграли важную роль в оборонительных сражениях, но были очень уязвимы с воздуха, от танков и пулеметов. В 1943 году было принято решение сократить количество кавалерийских корпусов до 8. Все оставшиеся корпуса были укрупнены и усилены артиллерией. Использовать теперь их стали в составе конно-механизированных групп, придавая танковые полки, бригады, а позже и корпуса. Так, в январе 1943 года 4-й Кубанский и 5-й Донской казачьи кавалерийские корпуса (впоследствии участники Парада Победы на Красной площади в Москве 24 июня 1945 г.), усиленные танками и объединенные в конно-механизированную группу под командованием Н. Я. Кириченко, прорвали фронт на Куме, освобождали Минводы, Ставрополь, Кубань, Дон.

Возрожденная казачья гвардия с боями прошла всю территорию Советского Союза, начиная от Северного Кавказа до самых ее западных границ. Так в южной степной полосе шли на запад 4-й Кубанский (с конца 1942 командующий И. А. Плиев), 5-й Донской (командующий С. И. Горшков), 6-й гвардейский (И. Ф. Куц) казачьи кавалерийские корпуса. Участвовали гвардейские корпуса в Корсунь-Шевченковской и Ясско-Кишиневской операциях, в тяжелых боях в Венгрии. Громили крупную неприятельскую группировку под Дебреценом. Брали Будапешт, Прагу и Вену. Современники отмечают высокий моральный дух красных казаков. Так «второй после Шолохова» донской писатель Виталий Закруткин, в книге «Кавказские записки», писал, что в насчитывавшем десятки тысяч бойцов казачьем кавкорпусе генерала Селиванова за время боев на Кавказе был только один (!) случай дезертирства.

В составе 1-го Белорусского фронта наступали на Берлин 7-й гвардейский кавалерийский корпус генерал-лейтенанта Михаила Петровича Константинова и 3-й гвардейский кавалерийский корпус генерал-лейтенанта Николая Сергеевича Осликовского. Вели тяжелые бои на Одере, потом были введены в прорыв вместе со 2-й гвардейской танковой армией, обходя Берлин с северо-запада. Брали Бранденбург, Фризак, Райнберг и совершили бросок к Эльбе, где встретились с союзниками. В составе 1-го Украинского фронта воевали 1-й гвардейский Кавалерийский корпус генерал-лейтенанта Виктора Кирилловича Баранова и 2-й гвардейский кавалерийский корпус генерал-лейтенанта Владимира Викторовича Крюкова.

Довелось казакам 4-го Кубанского казачьего кавалерийского корпуса генерал-лейтенанта Иссы Александровича Плиева поучаствовать и в разгроме войск Японии. Под его командованием Каонно-механизированная группа прошла через пустыню Гоби и горный Хинганский хребет и ударила по японским войскам со стороны, считавшейся безопасной в силу непроходимости. В боях с японцами казки-плиевцы провели одну их последних в истории войн кавалерийских атак.

В боевом отношении, после практиковавшихся в первый период войны гибельных лобовых «как в гражданскую» каватак, были выработаны новые тактические и стратегические приемы применения конницы. Это, прежде всего, мобильные конно-механизированные группы, в составе танков и кавалерии. Задачей таких групп был прорыв в обороны противника и быстрые глубинные рейды в глубь занятой врагом территории. Высокая эффективность новых тактических приемов привела к своеобразному «возрождению» кавалерии во втором периоде ВОВ.

В формировании кавалерийских дивизий принимали участие не только казаки Дона, Кубани и Терека, но и Урала, Забайкалья и Дальнего Востока. Уральский военный округ дал свыше 10 таких дивизий, их основу составили уральские и оренбургские казаки. 7 кавалерийских дивизий было сформировано в Забайкалье и на Дальнем Востоке. Личный состав их в значительной части представляли забайкальские, амурские и уссурийские казаки. Ярким представителем таких дальневосточных дивизий стала 8-я Дальневосточная кавалерийская. Эта дивизия была одной из старейших в Красной армии, сформирована еще в 1923 году. Вошедшие в нее части имели славные боевые традиции. Так, 115-й кавалерийский полк был организован еще в 1919 году из забайкальских казаков. До начала 1943 года 8-я Дальневосточная кавалерийская дивизия действовала в разных соединениях, в том числе в составе 19-го кавалерийского корпуса Центрального фронта. Здесь, находясь в обороне, дивизия способствовала развертыванию крупных сил наших войск севернее Курска и прикрывала Севский выступ Центрального фронта.

В апреле 1943 года 8-я Дальневосточная кавалерийская дивизия была передана в состав 6-го гвардейского кавалерийского корпуса генерал-майора С. В. Соколова. В составе этого героического корпуса дивизия действовала до конца войны, пройдя с боями свыше 7 тысяч километров. 15-ти казакам и офицерам корпуса было присвоено звание Героя Советского Союза. В октябре-декабре 1944 года 8-я Дальневосточная кавалерийская дивизия успешно участвовала в Будапештской наступательной операции, в марте-апреле 1945 года в Братиславско-Брновской операции по освобождению Чехословакии.

Командир 6-го корпуса С. В. Соколов 31 мая 1943 года обратился к Маршалу Советского Союза С. М. Буденному с ходатайством о наименовании кавалерийских дивизий корпуса казачьими дивизиями. В частности, 8-ю Дальневосточную дивизию предполагалось назвать Уссурийского казачества кавалерийской дивизией. К сожалению, это ходатайство, как и ходатайства многих других командиров корпусов, не было удовлетворено. Официальное наименование казачьих получили лишь 4-й Кубанский и 5-й Донской гвардейские кавалерийские корпуса. Однако, отсутствие наименования «казачьих» не меняет главного. Казачество внесло свой героический вклад в славную победу советского народа над фашизмом.

На оккупированной территории Северного Кавказа, особенно в областях традиционного проживания донских, кубанских и терских казаков, было развернуто довольно активное партизанское движение. Только на Кубани к началу немецкой оккупации было создано 123 отряда общей численностью 5491 человек, а в Ростовской области к 24 августа 1942 года действовали 8 партизанских отрядов и 5 диверсионных групп общей численностью в 348 человек.

Но конечно, казаки воевали не только в казачьих соединениях и партизанских отрядах. Сотни тысяч служили в пехоте, в артиллерии, танковых войсках, авиации. Был замучен в лагере смерти Маутхаузен, не пожелав идти на службу к врагу, видный военный инженер, сибирский казак генерал-лейтенант Дмитрий Михайлович Карбышев. Много казаков стяжало себе славу в лихих и яростных воздушных боях – в том числе Дважды Герой Советского Союза Александр Николаевич Ефимов (будущий Маршал Авиации), Герой Советского Союза Георгий Андреевич Кузнецов (впоследствии – командующий авиацией Военно-Морского Флота),Герой Советского Союза Василий Дмитриевич Коняхин (первый атаман возрожденного Терского казачьего войска). Самоотверженно сражался танкист, Кубанский казак станицы Бесстрашной Дмитрий Федорович Лавриненко уничтоживший 52 танка противника. За свой подвиг Д. Ф. Лавриненко был удостоен звания Героя Советского Союза. За годы Великой Отечественной войны прославил свой народ и крупный военачальник, Герой Советского Союза, Донской казак, уроженец станицы Преображенской генерал-полковник Василий Степанович Попов.

Достойный вклад в Великую победу над фашисткой Германией внесли терские казаки: адмирал А. Г. Головко, генерал-полковник авиации Н. П. Науменко, генерал-лейтенант В. Г. Терентьев, контр-адмирал П. К. Цаллагов, генерал-майоры М. А. Байтуганов, Н. М. Диденко, П. М. Козлов и многие другие.

Иначе обстояло дело у тех, кто поверил посулам захватчиков и перешел на службу фашисткой Германии. Германское военное командование пошло на грандиозный социальный эксперимент по наделению самоуправления на казачьих территориях. Так, с 1 октября 1942 года начал функционировать так называемый «Казачий округ» (1-й Уманский показательный отдел), включавший в себя территорию шести районов севернее нижней Кубани с общим населением в 160 тысяч человек. Низшим звеном административного деления округа являлась станица во главе с выборным атаманом, станицы объединялись в районы, во главе которых также стояли выборные атаманы, которые, в свою очередь, подчинялись атаману округа, назначаемому немецким полевым командованием. В отличие от других оккупированных территорий, атаманы станичного и районного звена подчинялись напрямую только атаману округа, но не германскому командованию. Вместе с атаманами на кругах избирались и советы стариков[5.] Но в целом население казачьих станиц было настроено к немцам враждебно. Несмотря на все перенесенное, казаки в местах тардиционного проживания стали по духу «советскими людьми».
Кроме того, несмотря на щедрые посулы, немецкая власть реально ничего хорошего людям не дала. Колхозы, под другим именем продолжали функционировать, труд в них носил принудительный характер. За действия партизан население, как и в других регионах, подвергалось картельным акциям. Так в селении Пролетарском в КБР за гибель одного немецкого солдата было расстреляно около 10 местных терских казаков. Широко практиковалось немцами принудительное привлечение населения казачьих районов к ремонту дорог, строительству укрепрайонов и т.п. Правда, были отдельные случаи, по ходатайствам атаманов, освобождения немцами военнопленных-казаков, такую «привилегию» ранее имели лишь военнопленные-украинцы.

Верховный атаман «Казачьего округа» имел двух помощников. В компетенцию Верховного атамана и его помощников входили вопросы организации полиции из казаков, финансы, сельское хозяйство и животноводство, здравоохранение, образование, культура, строительство дорог и поддержание их в нормальном состоянии. Главной задачей являлось формирование отрядов самообороны, которые и были созданы к концу 1942 года в количестве трех сотен постоянного состава и 3-х тысяч резерва. Всего же, по подсчетам немецких кураторов, «Казачий округ» вполне мог создать и содержать армию в 75 тысяч штыков[5.].

Однако эксперимент по созданию казачьих буферных территорий между хлебной Украиной и нефтеносным Кавказом не увенчался успехом – германская армия была выбита с территории Северного Кавказа в январе 1943 года.

К этому времени немецкое командование смогло сформировать до 20 казачьих полков, в которых проходили службу около 25 тысяч казаков. Казачьи части вермахта были наиболее стойкими и понесли значительные потери в феврале 1943 года в боях под Батайском, Новочеркасском, Ростовом-на-Дону и Таганрогом[6.].

Несмотря на тяжесть германского оккупационного режима, гражданское население казачьих станиц, в большинстве своем не замешенное в связях с немцами, тем не менее, было вынуждено в некоторой своей части покинуть родные станицы и двинуться вместе с отступающими частями вермахта. Немцы сознательно распространяли слухи о поголовном уничтожении казаков наступающей Красной Армией. Многие этим слухам верили и уходили с немцами. По видимому, их гнало в изгнание воспоминание о репрессивной политике Советской власти по отношению к казакам во время гражданской войны и коллективизации.

Командующий армейской группировкой «Геере-группе Зюд-А» генерал фон Клейст 2 января 1943 года подписал приказ о создании Кавказского штаба эвакуации беженцев, который возглавил полевой комендант Пятигорска генерал Мержинский. На следующий день был официально опубликован приказ германского командования о начале отхода с Терека всех терских казаков и горцев, не желавших «вновь становиться коммунистическими рабами»[15.].

По свидетельству очевидца тех событий А. К. Ленивова, беженцев с территории Терека насчитывалось несколько десятков тысяч человек. Первые группы формировались в Эльхотово и Моздоке и двигались по направлению к Прохладному[15.].

Немцами было организовано три основных маршрута эвакуации:

1. Пятигорск – станица Невинномысская – Армавир.

2. Моздок – Георгиевск – станица Бургустанская – Армавир.

3. Кисловодск – аул Кайдан – станица Баталпашинская – Кропоткин.

В Георгиевске и Минеральных Водах поток беженцев усиливался за счет прибывающих сюда жителей городов и станиц, находящихся рядом[15.].

Из Кропоткина беженцы выдвигались к Краснодару, а оттуда на Таманский полуостров. Вместе с казаками шли за отступающими частями вермахта осетины, кабардинцы, абадзехи, калмыки, представители других народов Северного Кавказа.

Отдельно решался вопрос эвакуации населения 1-го Уманского показательного отдела – «Казачьего округа». Незадолго до этого полевой комендант фон Кольнер фактически узаконил выборность атамана отдела и утвердил в этой должности вахмистра Т. С. Горба, которому вручил булаву, а также назначил походным атаманом Кубанского казачьего войска И. И. Саломаху. Казаки северных районов Кубани выдвигались к Кагальнику и переходили по льду Азовское море по направлению к Таганрогу, Мариуполю и Бердянску. От Азова по льду двигались и группы беженцев из донских станиц, количество которых было еще более значительным[15.].

Уже на Украине германскому командованию удалось пересчитать общее количество гражданских лиц, ушедших с территории Северного Кавказа вслед за отступающими частями вермахта. Беженцев насчитывалось 312 550 человек.

В дальнейшем, некоторая часть беженцев, отставшая от основных колонн, или же оказавшаяся отрезанной от германской армии в результате стремительного наступления Красной Армии, была вынуждена или же вернуться в родные места, или же искать пристанища на других территориях России.

В марте 1943 года генерал-фельдмаршал фон Клейст приказал собраться в Херсоне всем отступающим казачьим вооруженным отрядам. Первыми туда прибыли пять сотен донских казаков и тысяча терских, а уже 21 апреля 1943 года начальником штаба сухопутных войск генералом Цайтцлером был подписан приказ о формировании 1-й казачьей кавалерийской дивизии под командованием Гельмута фон Паннвица. Через несколько дней дивизия была переведена в Млаву (Польша), где еще с довоенных времен находились огромные склады снаряжения польской кавалерии[5.].

В середине сентября 1943 года окончательно сформированная 1-я казачья кавалерийская дивизия была направлена в Югославию. Покинув Млаву, эшелоны пересекли Польшу, Словакию, Венгрию и достигли небольшого городка Панчево, северо-восточнее Белграда, где дивизия перешла в подчинение командующему 2-й немецкой танковой армии генерал-полковнику Рендуличу и была направлена на подавление активизировавшихся партизанских отрядов Иосипа Броз Тито[5.].

Дивизия состояла из двух конных бригад – 1-й Донской (1-й Донской, 2-й Сибирский, 4-й Кубанский полки) и 2-й Кавказской (3-й Кубанский, 5-й Донской, 6-й Терский полки) и вспомогательных подразделений. В дивизии проходили службу 18 500 человек, из них 3 827 немцев[14.].

Практически на всех командных должностях в дивизии состояли немецкие офицеры, но в качестве посредников между ними и казаками находились походные атаманы: донской – полковник Духопельников, кубанский – полковник Тарасенко, терский – войсковой старшина Кулаков[5.].

Нередкими были случаи и приема немецких офицеров в казачье сословие. Так Гельмуту фон Паннвицу 21 марта 1944 года решением казаков-терцев была вручена почетная грамота, согласно которой он становился казаком Терского войска с припиской к станице Ессентукской. При этом терскую черкеску командир дивизии начал носить еще раньше – с 6 января 1944 года[17.]. Есть свидетельства того, что и другие немецкие офицеры дивизии старались быть похожими на казаков, копируя некоторые элементы быта и одежды. Например, командир 1-го Донского полка бургграф цу Дона и командир 6-го Терского полка принц цу Зальм-Хостмар носили казачьи папахи[17.].

В тылу Восточного фронта с разрешения официального Берлина был создан «Казачий комитет Кубани, Терека и Дона». Комитет состоял из шести выборных представителей, и его возглавлял назначенный германским командованием полковник Г. П. Тарасенко. «С разрешения Государственного Министра занятых Восточных областей, - говорится в немецком приказе о создании этого комитета, - организован Казачий комитет по заботе о казаках и их семействах, отошедших вместе с германскими войсками из казачьих областей и из Ставрополья. Комитет образован 30 сентября и состоит из 6-ти членов… Задачи комитета: 1. Учет эвакуированных казаков, находящихся ныне на территории Украины. 2. Забота о казаках материальная и культурная. 3. Предоставление для всех боеспособных казаков службы в армии, в полиции, по охране железных дорог и заводов по мере требования властей. 4. Организованное включение всех трудоспособных казаков в рабочий процесс… 24 октября в городе Херсоне, в заседании Большого театра, состоялось расширенное заседание этого комитета с участием представителей казачьих войсковых соединений, организаций, общественности и эвакуированного населения из казачьих областей»[5.].

Распоряжением комитета были заново открыты все сборные казачьи пункты в городах Николаеве, Вознесенске, Херсоне и Гайсине, и к 10 октября 1943 года здесь было зарегистрировано 71 368 казаков, 4 432 казачки и 1 674 казачьих ребенка[15.].

В декабре 1943 года по требованию немецкого командования были распущены многочисленные разрозненные Штабы формирований казачьих войск и создано централизованное казачье объединение под названием Казачий Стан во главе с походным атаманом С. В. Павловым[15.].

31 марта 1944 года в Берлине был организован прообраз временного казачьего правительства за границей (Главное управление казачьих войск) во главе с П. Н. Красновым, которое тесно сотрудничало с Казачьим управлением Дона, Кубани и Терека[5.]. По представлению Краснова, в апреле 1944 года для размещения Казачьего Стана было выделено в районе белорусских городов Барановичи – Слоним – Новогрудок – Ельня – Столица 180 тысяч гектаров земли[15.].

Из строевых казаков было сформировано 11 казачьих пеших полков по 1 200 штыков, которые участвовали в боях с партизанами. Всех казачьих беженцев сгруппировали по отдельным казачьим войскам – Донскому, Кубанскому, Терскому, которые делились на округа и отделы, возглавляемые атаманами. Была создана Казачья православная епархия, функционировали начальные школы[15.].

Вопросам образования уделялось внимание и в 1-й казачьей дивизии фон Паннвица. Так 15 июня 1943 года при дивизии была создана «Школа юных казачат», в которой через год проходили обучение 450 подростков, оставшихся без родителей. Восемьдесят пять процентов всех детей составляли маленькие кубанцы, вывезенные весной и летом с Таманского полуострова. Казачата изучали русский и немецкий язык, математику, казачью историю, географию и овладевали начальными военными знаниями. Во время боевых занятий все команды отдавались на немецком языке. По окончании обучения всем ученикам присваивалось звание урядника. В 1944 году «Школа юных казаков» была передислоцирована во Францию[5.].

17 июня 1944 года в стычке с партизанами погиб Походный атаман Казачьего Стана С. В. Павлов, на его место был назначен Т. И. Доманов, но организовать казачью жизнь на территории Белоруссии так, и не удалось. Военные события на Восточном фронте вновь заставили казаков сниматься с насиженных мест и отступать все дальше и дальше на запад. 23 июня 1944 года советские войска начали одну из крупнейших наступательных операций Второй мировой войны под кодовым названием «Багратион», главной целью которой были разгром немецкой группы армии «Центр», освобождение Белоруссии от немецких захватчиков и выход к западным границам Советского Союза. В первой половине июля Т. И. Доманов получил приказ о немедленной эвакуации Казачьего Стана на территорию Польши, но добраться до нового пристанища удалось далеко не всем – пути движения казачьих колонн блокировались партизанскими отрядами[5.].

В Польше Казачий стан пробыл недолго, и в соответствии с очередным приказом был определен для нового поселения в Северной Италии, в городках Толмеццо и Удина. Казаки были эвакуированы сюда в период с 29 августа по 30 сентября 1944 года[5.].

Несмотря на тяжелые условия обустройства на новом месте, принципы социальной самоорганизации проявились здесь наиболее ярко. По состоянию на 26 апреля 1945 года в Казачьем Стане имелось: казачье юнкерское училище с 2-летним курсом обучения; казачья военно-ремесленная школа с 2-летним курсом обучения и 11-ю мастерскими; войсковая гимназия смешанного типа, рассчитанная на 7-летнее обучение; женская 2-летняя школа; шесть начальных и церковно-приходских школ; восемь детских садов. В будущем планировалось даже открыть некоторое подобие «Института благородных девиц». Программы занятий для всех учебных заведений разрабатывались специально для этого созданным Отделом просвещения при Штабе Казачьих войск. В Толмеццо был открыт казачий музей и театр, в окрестностях этого города работала казачья типография, где печатались учебники, церковные книги и казачья литература. Практически в каждом населенном пункте были организованы небольшие библиотеки и избы-читальни. В Казачьем Стане был сформирован «Совет казачьих ученых» под председательством профессора Свидерского. Был составлен казачий уголовный кодекс и открыт казачий банк. Имелась казачья больница на 350 коек, военный госпиталь на 150 коек, 14 зубоврачебных пункта, аптеки, 2 родильных дома и детские ясли. В Казачьем Стане существовало и Епархиальное управление во главе с протопресвитером казачьего духовенства протоиереем Василием Григорьевым. Под его началом находилось 46 священников и дьяконов. Здесь же находился и Войсковой Собор[5.].

Численность Казачьего Стана колебалась от 25 тысяч до 35 тысяч человек[5.], при этом в Тлмеццо находилось еще и несколько тысяч кавказцев под командованием Султан-Гирея Клыча – в прошлом командира Черкесской дивизии Добровольческой армии генерала Деникина.

Нередко казачьи части вермахта, а также места проживания эвакуированных гражданских лиц, посещали такие видные деятели Белого движения как П. Н. Краснов, А. Г. Шкуро, В. Г. Науменко[17.].

С целью проведения всеобщей мобилизации среди казаков, проживающих на территории Западной Европы, а также находящихся в концлагерях, летом 1944 года при Главном штабе СС был создан Резерв казачьих войск, начальником которого, в соответствии с приказом рейхсфюрера СС Гиммлера, 5 сентября 1944 года был назначен А. Г. Шкуро. В период до апреля 1945 года Казачий резерв отправил в запасной полк дивизии фон Паннвица 2 тысячи человек, и в Казачий Стан Доманова до 7 тысяч женщин, стариков и детей[5.].

В состав войск СС в ноябре 1944 года была определена и казачья дивизия фон Паннвица, преобразованная 25 февраля 1945 года в 15-й кавалерийский корпус войск СС[5.]. Численность корпуса к маю 1945 года доходила до 35 тысяч человек[8.].

По ударами Советских войск а также открытием в Европе Второго фронта, у германского руководства в 1944-1945 годах начало проявляться «некое прозрение» в отношении ошибок, изначально допущенных по отношению к русскому народу. Обусловлено это было, в первую очередь, попыткой привлечь на свою сторону часть военнопленных и угнанных в Германию русских рабочих, крайне необходимых для восполнения образовавшейся людской бреши в частях вермахта.

Командующий Вооруженными Силами Комитета освобождения народов России (ВС КОНР) А. А. Власов неоднократно выступал с политическим требованием о необходимости уравнять в правах восточных рабочих с прочими иностранными рабочими (французами, бельгийцами, голландцами). В ответ на это требование рейхсфюрер СС Гиммлер 8 января 1945 года сказал, что проявляет «полное понимание к пожеланию генерала Власова» и в принципе согласен уравнять русских рабочих «в отношении снабжения, вознаграждения за труд и т.д.»; если понадобится, как он заявил, даже за счет «понижения содержания остальных иностранцев»[18.].

2 февраля 1945 года Власов встречается в Каринхалле с рейхсмаршалом Г. Герингом, и в беседе тот признал, что в отношении русских «по незнанию были допущены серьезные ошибки» и теперь он готов выступить за уравнивание русских рабочих в правах с остальными иностранцами[18.].

Популистские заявления нацистских лидеров не были воплощены в жизнь, но части и подразделения вермахта и СС, сформированные из русских, получали пополнение, хоть уже и незначительное, из числа военнопленных и гражданских лиц вплоть до 1945 года. Примером служит и зафиксированный факт перехода на сторону казаков в октябре 1944 года 803 красноармейцев[18.].

Во время освобождения Югославии от немецко-фашистских войск части Красной Армии в декабре 1944 года вошли в непосредственное боевое соприкосновение с казачьими частями вермахта в долине реки Драва. По праву это столкновение можно назвать последним сражением Гражданской войны[14.].

С началом штурма Белграда отказался от эвакуации на Запад атаман Терского казачьего войска Герасим Андреевич Вдовенко, и при вступлении в город советских войск он был, по одной версии, повешен, по другой версии, умер в тюрьме[19.].

Путем голосования по переписке, казаки-терцы, проживающие на разных континентах, избрали войсковым атаманом уроженца станицы Ново-Осетинской генерал-майора Константина Константиновича Агоева[19.]. Последним атаманом Терского казачьего войска в эмиграции в 1971 году стал Николай Николаевич Протопопов – потомок казаков станицы Прохладной.

Генералом Власовым предпринимались попытки подчинения себе всех казачьих частей и подразделений вермахта, но в этом вопросе он наталкивался на отказ со стороны Главного управления казачьих войск во главе с П. Н. Красновым. В противовес этой структуре в феврале 1945 года Власов создал в составе КОНР Управление казачьих войск. В качестве руководящего органа был учрежден Совет казачьих войск, руководителем которого 23 марта 1945 года был назначен донской генерал-лейтенант Татаркин[18.].

Идея присоединения к Освободительной армии получила мощный толчок, когда генерал-майор Науменко 22 марта 1945 года провозгласил по радио подчинение кубанских казаков Власову[18.]. На следующий день состоялся Всеказачий съезд, который принял решение об объединении Казачьих войск с ВС КОНР и подчинении командующему этой структурой генералу А. А. Власову[13.].

20 апреля 1945 года А. А. Власов издал приказ следующего содержания:

«1. Всеказачий съезд, состоявшийся 24 марта 1945 года, единогласно принял решение об объединении Казачьих войск с ВС КОНР.

2. Все казачьи войска входят отныне в состав ВС КОНР и поступают в мое подчинение как Председателя КОНР и Главнокомандующего ВС КОНР.

3. Походным Атаманом Казачьих войск Съезд избрал генерал-лейтенанта Гельмута. фон Паннвица.

4. Приказ объявить всем соединениям, частям и учреждениям ВС КОНР»[8.].

В начале мая 1945 года под общим командованием А. А. Власова согласно «Ведомости боевого состава РОА» находились следующие казачьи формирования:

Казачий Стан генерала Т. Доманова в составе 4-х полков численностью 8 000 человек, с офицерским резервом в 400 человек, а также 1-м Казачьим юнкерским училищем в составе 300 человек;

15-й Казачий кавалерийский корпус СС генерал-лейтенанта Г. фон Паннвица численностью более 40 тысяч человек;

1-й Казачий генерала Зборовского полк численностью 1075 человек;

Казачий учебный и резервный полк генерала А. Шкуро численностью до 10 тысяч человек;

Части генерала А. Туркула – всего 5 200 человек[8.].

Почти до последних дней войны 15-му казачьему кавалерийскому корпусу СС приходилось вести крайне тяжелую борьбу на два фронта – с частями болгарской и югославской армии, и только 6 мая последние подразделения корпуса перешли на территорию Австрии, где и сдались в плен англичанам 11-12 мая 1945 года[5.].

В ночь со 2-го на 3-е мая 1945 года беженцы Казачьего Стана и кавказцы Султан-Гирея Клыча покинули Италию. Первоначально казачьи колонны двигались в нейтральную Швейцарию, но эта страна категорически отказалась принять Казачий Стан. К вечеру 7 мая, преодолев высокогорный альпийский перевал Плоукен-Пасс, последние казачьи отряды пересекли итало-австрийскую границу, где и нашли свое последнее пристанище в долине реки Драва, между городами Лиенц и Обердраубург, где 9 мая 1945 года Т. И. Доманов капитулировал перед англичанами[5.].

В лагере близ Лиенца казаков насчитывалось, по данным англичан, 23 800 человек, кавказцев – 4 800, но по другим подсчетам, казаков находилось там до 35 тысяч человек. К июню 1945 года 6-я пехотная дивизия Великобритании переправила из долины реки Дравы в советскую зону Австрии и передала НКВД 22 502 казака и кавказца[20.].

Подобная участь ожидала и 15-й кавалерийский корпус. В течение недели после 28 мая структурам НКВД в Юденбурге было передано англичанами 17 702 казака. Общая цифра переданных в Австрии советскому командованию военнопленных-казаков подтверждается и Гарольдом Макмилланом, английским министром-резидентом: «Среди сдавшихся в плен немцев было около 40 тысяч казаков и белоэмигрантов, с женами и детьми»[20.].

Помимо этого, существовали и другие места дислокации казаков, откуда также происходили выдачи: поселки Вайтенсфельд и Глейсдорф в Австрии, лагерь около города Монпелье во Франции; Торенто, Ричионе и Ремини в Италии, Мантенхофен в Германии и многие другие. Всего же весной-летом 1945 года советским властям было выдано примерно 50-55 тысяч казаков[5.].

Все они были осуждены на различные сроки, многие из казаков находились в заключении в лагерях Томской и Кемеровской областей и большинство из них не дожили до освобождения[17.].

Уполномоченный Совета Народных Комиссаров по делам репатриации генерал-полковник Голиков сообщил 7 сентября 1945 года, что в целом западные державы передали советским властям до указанного момента 2 229 552 человека. К 1-му марта 1946 года в ведомство НКВД было передано 283 тысячи человек так называемых «власовцев»[18.].

Командиры и активные организаторы немецких казачьих формирований были доставлены в Москву и допрошены. В начале 1947 года министр государственной безопасности СССР В. С. Абакумов отчитывался перед Сталиным: «Как ранее Вам было доложено, арестованные Краснов П. Н., Шкуро, Краснов С. Н. и Доманов, возглавляя созданное немцами, главное управление казачьих войск под руководством германского командования, вели активную вооруженную борьбу против Советской власти, формируя казачьи части из числа белогвардейцев и военнослужащих Красной Армии, попавших в плен к немцам.

Сформированные казачьи части, находясь под командованием генерал-лейтенанта германской армии Гельмута фон Паннвица и атамана «казачьего стана» Доманова, участвовали в военных действиях против частей Красной Армии, а также югославских и итальянских партизан.

Кроме того, казачьи части Доманова вели вооруженную борьбу против белорусских партизан и принимали активное участие в подавлении варшавского восстания.

Шкуро и Доманов по заданию германской разведки создали специальную школу для подготовки из числа казаков шпионов и диверсантов для подрывной деятельности в тылу советских войск.

Арестованный Султан-Гирей являлся руководящим участником антисоветского «северокавказского национального комитета» при министерстве восточных областей Германии и по заданию немцев в 1942 году выезжал в районы Северного Кавказа для организации немецкой администрации, выявления коммунистов и партизан, а также участвовал в формировании национальных легионов для борьбы против Советского Союза.

Следствие по этому делу закончено, между обвиняемыми проведены очные ставки, и их показания документированы. Судебный процесс, по нашему мнению, можно было бы начать 15 января 1947 года.

Прошу Ваших указаний»[8.].

По указанию Сталина, 16 января 1947 года в Колонном зале Дома Советов началось заседание военной коллегии Верховного суда под председательством В. В. Ульриха, имевшего прозвище «скорострельная юстиция», над шестью главными казачьими генералами – П. Н. Красновым, С. Н. Красновым, А. Г. Шкуро, Т. И. Домановым, Султан-Гиреем Клычем и Гельмутом фон Поннвицем. Подсудимых обвинили в том, что они «по заданию германской разведки в период Отечественной войны вели посредством сформированных ими белогвардейских отрядов вооруженную борьбу против Советского Союза и проводили активную шпионско-диверсионную деятельность против СССР». 17 января все обвиняемые были приговорены к смертной казни через повешение[6.]. Приговор был приведен в исполнение сразу по окончании процесса – на сооруженной во дворе Лефортовской тюрьмы виселице[5.]. Прах казненных после кремации был сброшен в ров на Донском кладбище, по иронии судьбы недалеко от памятника на могиле прадеда Красновых – героя Отечественной войны 1812 года генерала И. К. Краснова.

Не так трагично сложилась судьба тех казачьих лидеров, кто по разным причинам избежал выдачи. После войны они оказались разбросанными по всему миру. Так, Е. И. Балабин некоторое время жил в Чили, издавал казачьи журналы, затем переехал в Европу, умер в Вене. Атаман Кубанского казачьего войска В. Г. Науменко перебрался в США, где издавал сборники воспоминаний. Бывший лидер казаков-националистов Василий Глазков также оказался в США, был завербован ЦРУ, и по некоторым сведениям, дослужился до полковника. Командир донцов И. Н. Кононов исколесил полмира, сотрудничал с разведками разных стран, безуспешно пытался создать свою собственную антикоммунистическую эмигрантскую организацию, но осенью 1967 года погиб в автокатастрофе в Австралии[5.].

Избежали выдачи советской стороне и чины Русского Корпуса, которые 12 мая в районе г. Клагенфурта в Австрии сдались англичанам. При этом, Русский Корпус стал первой воинской частью из всех, находившихся в плену в Австрии, сохранивший свое оружие до 1 ноября 1945 года, когда был официально расформирован.

С окончанием Великой Отечественной войны закончилась еще одна страница истории российского казачества. Закончилась история общинного казачьего устройства и связанной с ней палитры социально-экономических отношений, основанных на общинном праве и подкрепленных законодательством Российской империи. В этом и заключалось уникальность и основа основ казачьего социума – первичность не писанных, но обязательных для исполнения норм обычного права, и подкрепление этих норм общегосударственными законами, гарантирующими сохранение общинного самоустройства. Процесс эволюции казачьего общества, в том числе и терского, был насильственно прекращен, духовные и культурные основы отвергнуты, и государство из гаранта казачьей особенности превратилось в безжалостный механизм уравнивания и уничтожения. Это и стало причиной перехода части казачества в лагерь противников СССР. Но в целом, без учета эмигрантов, число казаков пошедших на службу гитлеровской власти вряд ли больше, в процентном соотношении, чем число собственно русских в оккупированных районах или незападных украинцев.

Надо сказать, что признание руководством СССР в середине 1930 годов казачества как этнокультурной реальности, проявившееся в создании казачьих частей в армии, поддержке культуры и т.п. – все это было очень мудрым решением. Это повысило авторитет руководства СССР в казачьих областях, усилило советско-патриотические настроения, а в дальнейшем - во время Отечественной войны огромный военно-мобилизационный эффект. После войны поддержка в СССР казачьей этнокультурной самобытности стала неактуальной и довольно быстро прекратилась. Песня Цезаря Солодаря на музыку Дмитрия Покрасса «Казаки в Берлине» и фильм Ивана Пырьева «Кубанские казаки» стали своеобразными памятниками стремительно исчезавшему явлению «советского казачества». Ликвидация в начале 50-х годов казачьих частей в Советской Армии явилась уже завершением этого процесса.

Великая Отечественная война 1941-1945 годов стала суровым испытанием союза народов нашей страны на прочность и жизнеспособность. Враг, с которым столкнулись народы нашей страны, оказался изощренным и коварным, особенно в сфере межнациональных отношений. Гитлеровское руководство пыталось в полной мере использовать в своих интересах все силы, заинтересованные в разрушении СССР. Да и возможности для этого у противника были самые благоприятные: советское государство существовало всего четверть века, а его преобразовательная деятельность велась в условиях тоталитаризма, массовых репрессий и тяжелого социально-экономического положения трудящихся. Это от части, и толкнуло часть казаков в годы Великой Отечественной войны в ряды врагов России, и этот отчаянный шаг вполне справедливо поставил вне закона всех тех, кто жил воспоминаниями о былом и был готов любой ценой добиться реванша. Со смертью их идеи безвозвратно умерла правовая и социально-экономическая система старой казачьей общины. Страница истории Старого Казачества закрылась.

Но, несмотря на то, что сотрудничество с врагом лиц, недовольных существующим в стране общественно-политическим строем, приобрело в годы войны массовый характер, масштабы этого явления оказались ничтожными по сравнению с готовностью остальной части советского населения защищать свою Родину от немецко-фашистского нашествия.


Примечания:

1. Губенко О. В. Терское казачье войско в XV-XXI вв. Влияние государства на социально-экономические аспекты казачьей жизни. – Ессентуки, 2007.
2. Шамбаров В. Е. Государство и революции. – М., 2002.
3. Кожинов В. В. Россия. Век XX-й. (1939-1964). – М., 2002.
4. Буллок А. Гитлер и Сталин: жизнь и власть. Сравнительное жизнеописание. Т. 2. – Смоленск, 1994.
5. Крикунов П. Казаки между Гитлером и Сталиным. Крестовый поход против большевизма. – М., 2005.
6. Смирнов А. А. Казачьи атаманы. – СПб., 2002.
7. ГАРФ, ф. 5853, оп. 1, д. 69.
8. Агафонов О. В. Казачьи войска России во втором тысячелетии. – М., 2002.
9. Гречко А. А. Битва за Кавказ. – М., 1969.
10. Пятницкий В. И. Казаки в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. – М., 2007.
11. Рособлархив, ф. 1720, оп. 3, д. 244.
12. Слава кубанских казаков. – Краснодар, 2001.
13. Бугай Н. Ф. Казачество России: отторжение, признание, возрождение (1917-90-годы). – М., 2000.
14. Дробязко С. И. Последние сражения Гражданской войны. – «Станица», № 1 (34), январь 2001.
15. Ленивов К. А. Под казачьим знаменем в 1943-1945 гг. – «Кубанец», № 2, 1992.
16. Александров К. М. Казачество России во Второй мировой войне. – «Новый часовой», № 5, 1997.
17. Франсуа де Ланнуа. Казаки Паннвица 1942-1945. – М., 2006.
18. Гофман Иоахим. Власов против Сталина. Трагедия Русской освободительной армии 1944-1945 гг. – М., 2006.
19. Казачий словарь-справочник. Т. 1. – Кливленд, США, 1966.
20. Толстой Н. Д. Жертвы Ялты. – М., 1996.