Казачий фронтир

Казаки Степновского района берут на себя функции местной администрации

«Не потерять крестьянина...»

Врио губернатора Владимир Владимиров на прошлой неделе назначил своего первого полпреда (а будет их семеро). Им стал 59-летний Николай Губский, ранее работавший начальником отдела АПК в аппарате краевой думы. Он считается одним из лучших специалистов в аграрной отрасли на Ставрополье.

Курировать Губский будет северо-западные районы края: Труновский, Изобильненский, Новоалександровский, Красногвардейский. На встрече с журналистами он заявил, что главной своей задачей видит «подъем» сельского хозяйства – ключевой, живоносной отрасли края. А это невозможно без того, чтобы закрепить селянина «на земле».

Не секрет ведь, что массово уезжающие на заработки или за дипломами молодые люди обратно в родные деревни уже не возвращаются. Отпугивает их необустроенность быта: отсутствие дорог и почтовой связи, магазинов и школ, амбулаторий и детсадов...

Осознает эту проблему и врио губернатора Владимир Владимиров, который в каждом из посещенных им отдаленных районов обещает жителям: «Мы вас не бросим!» И лишь успевает раздавать своим подчиненным в Белом доме поручения.

Например, министр по имущественным отношениям Алексей Газаров должен разработать механизм контроля за движением земельных паев, а вице-премьер Николай Великдань – порядок привлечения к ответственности глав районных администраций за снижение урожаев и распашку пастбищ.

Министр сельского хозяйства Александр Мартычев должен создать краевой ресурсный центр для нужд АПК, а также пересмотреть порядок бюджетной поддержки сельхозпроизводителей. Например, чтобы погектарной (несвязанной) поддержкой были охвачены виноградники, пары и залежи.

Министр по развитию востока Александр Коробейников занимается разработкой закона «О личных подсобных хозяйствах» и программой поддержки местных инициатив, которую финансирует Всемирный банк.

Нашлась забота даже министру промышленности Виталию Хоценко: он должен составить реестр инвестплощадок на востоке края, где можно разместить предприятия пищепрома.

«Идёт сумасшедшее воровство!..»

След в след за губернатором ездят по отдаленным районам Ставрополья и журналисты «Открытой», рассказывая своим читателям о том, что происходит на периферии края. Например, еще в прошлом году мы рассказали о ситуации в Изобильненском районе, где стараниями казачества удалось убрать главу администрации Алексея Полякова (см. «Грядет ли казачий бунт?», №28 от 24 июля 2013 г.).

Затем вместе с врио губернатора Владимиром Владимировым мы побывали в Нефтекумском районе, который сегодня является одной из самых депрессивных территорий края (см. «Мы эту землю не бросим!», №40 от 16 октября 2013 г.).

Были поездки и в районы, где до крайней степени обострились земельные конфликты, – Левокумский (см. «Чужая земля», №45 от 19 ноября 2013 г.) и Курский (см. «Замкнутый круг. Кто его разомкнет?», №6 от 19 февраля с.г.).

В станице Курской заседала рабочая группа по развитию восточных территорий Ставрополья, на которой говорили, что «поднять» восток без казаков невозможно. И особо запомнилось выступление атамана Степновского станичного общества Сергея Уварова, который рассказывал не по писаному, а от сердца о том, что творится сегодня в его родном районе.

Люди покидают район, в каждом номере местной газеты – объявления о продаже жилья, и цены все ниже, ниже...

Славился район местными рыбными промыслами, а сейчас все озера районная администрация передала пришлым арендаторам, которые уже пытаются сдавать водоемы в субаренду самим казакам.

Пять лет назад обанкротился маслосырзавод «Степновский» (единственное предприятие пищепрома в районе), учрежденный крупнейшими колхозами – «Степновским», «Чугуевским» и «Иргаклинским». А в прошлом году не стало плодоовощеводческого колхоза «Юбилейный» в поселке Новоиргаклинском.

Да и оставшиеся колхозы переживают не лучшие времена – земли у них вдесятеро меньше, чем было в советские годы. Все остальное тоже разошлось по рукам пришлых овцеводов. Откуда только у них деньги на экономическую экспансию в Степновский район? А все из нашего же бюджета, уверен Уваров.

Привел он такой пример. В прошлом году на поддержку сельхозпроизводителей во всем районе выделили 13 млн. рублей, зато на одно овощеводство – 36 миллионов.

Атаман рассказал: мол, когда увидел список «овощеводов», получающих субсидии, обалдел: большинство – это люди, которые в своей жизни ни одной картофелины на огороде не посадили. И почему-то ни одной славянской фамилии...

«Идет сумасшедшее воровство чиновников! Зато слышатся их призывы к казакам: держитесь, мы вам поможем! А как нам его не бросать?» – грустно завершил выступление Сергей Уваров. Что ему ответить, не нашелся ни один местный чиновник.

Казалось бы, казакам из Степновского района на проблемы жаловаться грех: больше половины всего земельного клина, который властями выделен казачеству Ставрополья, приходится на этот район. А точнее, на село Зеленая Роща, откуда и прибыл Сергей Уваров. Так чем же недовольны казаки? Чтобы найти ответ на этот вопрос, в далекую станицу отправился и корреспондент «Открытой».

Не «ряженые», а работящие

Подъезжая к Зеленой Роще, сразу удивился, увидев по обеим сторонам от дороги множество заброшенных кошар без окон, с пробитой крышей. Вот уж точно, разруха. Хотя само село тягостного впечатления не производит, в центре даже строится огромный храм святого великомученика Георгия Победоносца, поблизости – новая школа.

На площади перед храмом мы и встретились с местным атаманом Сергеем Уваровым. Никакой парадности, как у «городских» атаманов (которые потому и слывут «ряжеными»), – лампасов, шитых золотом погон, крестов на груди. Уваров сразу предложил зайти выпить чайку в соседнее ДК, где директором его кума.

Сразу спрашиваю: откуда заброшенные кошары? Оказывается, это животноводческие «точки» бывшего совхоза «Дальний», которые в свое время за копейки скупали приехавшие в район дагестанцы. Но казаки сразу поставили им жесткие условия: пахотную землю под пастбища не дадим, она вся наша. И запахивали кошары под самый порог. Вот приезжим ничего иного не оставалось, кроме как собирать вещи и уезжать отсюда, бросая купленные за копейки постройки.

Вообще, судя по рассказу Сергея Уварова, казаки держат всех приезжих в ежовых рукавицах. Хотя сейчас во всем районном реестре 365 строевых казаков, а жителей Дагестана – почти 4,5 тысячи (в основном даргинцы и аварцы).

Массовое заселение районных сел выходцами из Дагестана началось в конце 1980-х, когда директора совхозов стали постепенно давать слабину. Например, в Зеленой Роще (основанной, кстати, немецкими переселенцами), где прежде жили только немцы и русские, появилось восемь десятков даргинских дворов. Сейчас же, гордится Уваров, их на все село осталось только три.

«Это же благо для коренного населения!»

С опаской спрашиваю Сергея Уварова о методах, которыми казачество добивается такой этнической «чистоты». Признается, что большинство даргинцев уехали сами, когда казаки поставили их в невыносимые условия: либо живи по нашему укладу, либо... Но некоторых приходилось выселять силой. Например, семью парня-насильника, который надругался над школьницей, которая вечером возвращалась домой с уроков.

Атаман буднично вспоминает, что тогда на подмогу к местным казакам приехали станичники из Георгиевского района (Степновское общество поначалу относилось к тамошнему).

Встали с даргинцами стенка на стенку. Приехали тогда в село прокурор, глава района, омоновцы, чтобы не допустить кровопролития... Казаки поутихли, а когда милиция из села уехала, они собрали нехитрый скарб приезжей семьи и вывезли на машине в соседний район.

– За что вы их так? Это же не по-христиански...

– А вот вырастет эта девочка, со своим мужем пойдет по селу. А навстречу ей насильник. Каково ей будет?!

В рассказе Уварова все чаще проскальзывают пугающие нотки. Рассуждая о приезжих, он не может сдержать эмоций: «Если этот народ не бить, их ничем не остановишь! С этими людьми по-другому никак нельзя». Хотя атаман и сам понимает, что «силовые» методы, которыми действуют казаки, мало кому понравятся.

– Но это же благо для коренного населения! – успокаивает то ли меня, то ли себя.

У самого Уварова, признается он, уже несколько приговоров. Вспоминает их со смешком. Родился сын у станичного атамана, выпили, поехали на танцы, где играла лезгинка... Встретили даргинцев, танцующих с местными девчатами:

– Почему вы с нашими девчатами можете танцевать, а мы с вашими – нет?

– А у нас так не принято.

– Ах, не принято! Ну так нечего вам тут делать.

В общем, закончилось все дракой стенка на стенку. Дискотека, где еще десять лет назад шли такие «баталии», находится прямо в ДК, где мы беседуем. Сейчас приезжая молодежь сюда уже почти не ходит – боится, ведь каждый вечер на патруль заступает казачья дружина.

«А автоматы когда давать будут?!»

Сегодня главный «враг» местного казачества – не приезжие животноводы, а вороватые чиновники. Именно с ними больше всего приходилось воевать, чтобы получить право быть землепашцами. А ведь Степновский район никогда не считался казачьим (в отличие, например, от соседнего Курского): здешние земли осваивали переселенцы из Украины, евреи, немцы...

Первое казачье общество появилось в 1992 году в Зеленой Роще (до войны – немецкое поселение Карлсфельд), затем – в остальных населенных пунктах: Варениковском, Ольгинском, Степном, Соломенском, Иргаклах...

Местные работящие мужики, видя неминуемый крах советских хозяйств, захотели и экономической самостоятельности. И объединяться решили именно на казачьей основе: поехали на круг в соседний Советский район, посмотрели, поучились. Многие тогда с удивлением узнали, что «казак без веры – не казак»: воспитанные в советском атеизме, порой впервые в жизни вошли в церковь.

– Казаков поначалу было намного больше, чем сейчас. Записывали всех, кто хотел. Первыми отсеялись алкаши, а их было немало. Были те, кто сразу спрашивал: «А автоматы когда нам дадут?» Говорим им – не будет автоматов. И они тоже уходили, – рассказывает нынешний районный атаман Виктор Жигалкин, к которому я из Зеленой Рощи отправился в село Варениковское.

Атаман вспоминает, что создавалось районное казачество вместе с фермерством, поскольку не лампасы с кокардами были мужикам нужны, а собственная земля. Сам Жигалкин был учредителем районной ассоциации фермерских хозяйств, которую ныне возглавляет его сын Иван. Землю получали из районного фонда перераспределения (по 24 гектара на нос).

Правда, пришлось для этого не просить, а требовать – даже жалобы писать на имя губернатора. Приезжали поддержать казаков тогдашний вице-губернатор Александр Коробейников и руководитель комитета по делам национальностей Сергей Попов. И только после этого земля у районного казачества появилась.

«Инвесторы» лезут со всех сторон

Возглавил районных казаков поначалу Николай Прилепко, председатель колхоза «Степной», родной брат которого был главой всего района. Только районный глава казакам в получении земли был не помощник, а скорее наоборот – рассыпавшиеся на куски колхозы раздавал залетным «инвесторам».

В итоге казаки были вынуждены устроить двухнедельную голодовку: разбили палатки на площади перед районной администрацией, требуя уволить Прилепко. И губернатор к ним прислушался.

Да только обанкротившиеся хозяйства уже не вернешь. Например, в селе Ольгино растащили совхоз «Дальний», который ежегодно давал по 10 тысяч зерновых и 100 тонн мяса. Вместо совхоза был создан одноименный СПК, который обанкротился в 2006 году.

Затем на совхозных землях объявились некие братья Курбановы, создавшие ООО «Дальненское» и кооператив «Дружба» (спустя несколько лет также со скандалом ликвидированные). Все это время казаки судились с «инвесторами», пытаясь отвоевать колхозную землю для фермеров. Сейчас она возвращена в пользование района.

По такой же схеме уводили земли и колхоза имени Калинина в Соломенском, производившего в советские годы 20 тысяч тонн зерна и 500 тонн мяса и имевшего даже собственную коптильню и инкубатор.

После развала СССР предприятие переходило из рук в руки, меняя названия: СПК «Колхоз Соломенский», ООО «Агрофирма «Соломенское», ООО «Ньюмэн-центр» (зарегистрированное, кстати, в Москве)...

По цепочке фирмы брали кредиты в банках на развитие производства, а затем банкротились. Селяне даже не успевали в лицо запомнить директоров – почти все, кстати, с дагестанскими фамилиями.

Правда, впечатление было обманчивым: за попыткой прибрать к рукам колхозные земли стояла греческая диаспора из Предгорного района (под вывеской ООО «Агрохолдинг»).

В общем, сегодня на плаву остается только три крупных предприятия в районе – плодопитомник «Ольгинский», винсовхоз «Зеленая роща» и племсовхоз «Восток».

Воевали степновские казаки также с греками и даргинцами, которые под видом фермеров пытались получить землю из районного фонда. У районного казачьего общества за плечами десятки судов, которые они довели до высших инстанций, добиваясь правды.

Судились с прежними районными главами Владимиром Прилепко и Алексеем Семенюком, продолжают и с нынешним – Сергеем Лобановым (последний суд по земле казаков с администрацией района завершился месяц назад).

Но все равно земли, считают казаки, у них мало. Сергей Уваров рассказывает, что за два последних года 11 молодых казаков создали крестьянско-фермерские хозяйства, да только никакой помощи от бюджета (обещанных грантов и субсидий) нет. Неохотно работает с молодежью и Россельхозбанк, - вот и приходится районному обществу помогать им техникой, горючим. И раздавать выбитую через суды землю.

«Ногайцам и некуда уже уезжать...»

В ближайшие дни должно пройти заседание правительства, посвященное развитию восточных районов Ставрополья. Губернатор хочет провести его в каком-нибудь далеком селе. Как нельзя лучше подходит на эту роль Иргаклы, куда я отправился прямиком из Варениковского.

Это единственный населенный пункт в Степновском районе, который основали тюркские народы – на здешних землях, в полупустынной суховейной зоне, во второй половине XVIII столетия поселились ногайцы рода Иргаклы во главе со старейшиной Ильясом, поставили войлочные юрты, занимаясь скотоводством.

Русское население появилось здесь лишь после Октябрьской революции, а первые даргинцы стали селиться при Брежневе... Сейчас же в четырехтысячном селе четверть населения – выходцы из Дагестана, которые постоянно конфликтуют с местными. Почти каждая сельская дискотека, куда приходит даргинская и ногайская молодежь, заканчивается потасовкой.

А пять лет назад название села прогремело на весь край: в массовой драке участвовали полторы сотни человек, пострадали восемь милиционеров...

Какой был повод, сейчас уже никто и не вспомнит, просто на танцплощадке повздорили двое молодых мужчин. Вроде разошлись. А дальше, судя по милицейским сводкам, в дом даргинца ворвалась группа молодых ногайцев, вооруженных палками и камнями, избили обидчика и его родню.

Даргинец успел вызвать подмогу – и уже спустя несколько минут за дверями его дома собралось полсотни соплеменников. Ногайцы тоже подтянули своих... Усмирить разбушевавшихся парней удалось только подоспевшим из райцентра омоновцам. Возмутило местных то, что даргинцев отпустили сразу, а ногайцев держали в отделении полиции почти сутки, пока к зданию ОВД не приехали их матери, сестры, жены...

Следом конфликт перекинулся на соседний Нефтекумский район, где неизвестные избили четверых этнических ногайцев, приехавших отдохнуть на природу. Ногайские лидеры после этого провели в Тукуй-Мектебе, Каясуле и самом Нефтекумске народные сходы с требованием найти и наказать виновных.

Никто не сомневался, что это были даргинцы, которые, избив безоружных, просто отомстили за позор своих сородичей в Иргаклах.

Власти были перепуганы. В Иргаклы прибыл губернатор Валерий Гаевский, а следом в Ставрополе прошло закрытое совещание под руководством генпрокурора России Юрия Чайки и министра внутренних дел Рашида Нургалиева. Количество звездочек на погонах однозначно говорило: ситуация на востоке Ставрополья близка к взрывоопасной, и в Москве это понимают. Не понимают только, что делать...

В итоге троих даргинцев и шестерых ногайцев – зачинщиков массовых беспорядков – приговорили к реальным срокам. Но градус напряжения это не сняло. В декабре 2010 года глава Иргаклов Любовь Кокарева заживо сгорела вместе с братом в своем доме. По официальной версии, поджога не было. Хотя в селе все уверены, что главу убили.

Насилие рождает насилие

Кокарева хоть и была женщиной мягкой, но пыталась противостоять раздаче пастбищ колхоза «Иргаклинский». Строила православный храм, за что на нее тоже давили приезжие. А вот мечетей в селе две: одна ногайская, а вторая даргинская. Имамов тоже двое. С одним из них, 74-летним Арсланом Аджамбетовым, мне удалось пообщаться.

Живет он небогато, как и подобает имаму. С горечью рассказывает, как больно видеть происходящее в Степновском районе да и вообще на востоке края.

У имама трое взрослых сыновей, все фермеры. Аджамбетов рассказывает, что они, как между молотом и наковальней: государство душит налогами, а приезжие так и норовят отхватить кусок земли.

«У русских родина – вся Россия. А ногайцам некуда уже и уезжать. Куда нам бежать? Наша родина здесь», – размышляет имам. Говорит, что даже у взрослых сыновей от безысходности порой опускаются руки. А молодежь при первых трудностях покидает насиженные места. Едет, правда, чаще не в Ставрополь, а на Крайний Север, на нефтяные промыслы. Сегодня за пределами Юга России (где исторически они и жили) более всего ногайцев в Ямало-Ненецком и Ханты-Мансийском автономных округах.

Единицы, кто духом посильнее, остаются. И продолжают работать на своей земле стиснув зубы. А иные переметнулись на сторону боевиков, поддавшись на сладкие посулы «проповедников». Арслан-хаджи тяжело вздыхает и признается, что хочет уже сложить с себя духовное звание: мол, мочи нет терпеть давление со стороны радикалов.

Сразу вспоминаю слова муфтия края Мухаммада Рахимова, сказанные им в недавнем телеинтервью: «Я один на поле, которое простреливают со всех сторон». Говорил он это вскоре после скандала по поводу запрета хиджабов в школе Кара-Тюбе. Тогда мусульманская умма в крае (а особенно на востоке) раскололась: небольшая часть (в основном молодежь) требовала разрешить хиджабы, но большинство (те, кто постарше) считало, что религиозных свобод им и так вполне хватает.

Арслан-хаджи радикальность молодых ногайцев (а зачинателями этой истории с хиджабами были именно они) не приветствует. Да и вообще, считает, что умеренность должна быть во всем. Иначе – беда.

И вспоминает недавний приговор уроженцу Иргаклов Аслану Отепову, который вместе с подельниками создал банду. Готовили ногайцев в Дагестане, деньги им шли через джамаат Губденского района.

На счету бандитов – взрыв машины в Пятигорске в августе 2010 года и попытка подрыва кафе «Глория» в Ставрополе и ОВД Железноводска. Отепову с подельниками дали от 16 до 25 лет колонии.

А сколько их еще таких, одурманенных бандитскими призывами (язык не поворачивается назвать это «идеологией»), которые, как бомба с часовым механизмом, ждут своего часа.

Кто же остановит этот вал взаимного насилия по принципу «кровной мести», когда для одних – нормально взрывать или насиловать, а для других – бить и выселять семьи?

Антон ЧАБЛИН, обозреватель «Открытой» газеты