Новости литературы

– Мой прадед Иван Васильевич Максименко принимал участие в освобождении Болгарии от турецкого ига в составе Кубанского казачьего войска, – рассказывает Василий Иванович. – А в 1880 году, оказавшись по делам службы в Сибири, влюбился в сибирячку, женился и был приписан к сибирскому казачеству. Так что, считайте, я потомственный сибирский казак. А дед мой, Василий Иванович Максименко, погиб в русско-японскую войну. Когда в конце тридцатых годов минувшего века расказачивание грянуло и в Сибири, отец мой, Иван Васильевич, 1904 года рождения, вынужден был сорваться с земли и от греха подальше, чтобы затеряться, перевёз семью в Омск. Здесь, на одной из самых нищих и бандитских окраин этого города на слиянии Оми с Иртышом, я и рос. И в детстве вместе с тремя старшими братьями тайком от сверстников мы играли с оставшимися от прадеда Георгиевскими крестами…

Старшие братья Василия Ивановича погибли на фронтах Великой Отечественной войны. Вернулся лишь Александр – по ранению в голову, полученному под Сталинградом. Василий трижды, по его выражению, «сбегал на войну», да неудачно. Побежал бы вновь, да «купился» на совет брата окончить седьмой класс и поступить в Омское военно-медицинское училище. Мол, есть в училище ускоренный годовой курс, после которого и звание лейтенанта медицинской службы присвоят, и легально на войну отправят. Но после семилетки, в 1944 году, Василия в училище не приняли – пятнадцать всего исполнилось, и он рванул в среднюю медицинскую школу Омской железной дороги на фельдшерское отделение, после окончания которого тоже присваивалось офицерское звание лейтенанта – только младшего. Очень уж мечталось стать военным, хотя уже понимал, что на разгром фашистов не поспеет.

– А вот понимание, что моё призвание – медицина, зрело во мне, должно быть, подспудно, – признаётся сейчас Василий Иванович. – И именно офтальмология. А почему? Да по житейской причине. В малолетстве из-за постоянного недоедания у меня развилась так называемая «куриная слепота», когда после захода солнца ничего не видишь. Помогла перга – пыльца растений, собранная пчёлами для собственного прокорма. Пергу ещё называют «пчелиным хлебом» и испокон используют в народе как целебное средство. Пергой, неведомо какими путями отцом добытой, я и вылечился. Тогда же впервые услышал от него и былинное: «Казачьему роду нет переводу!»…

Целительную силу мёда, пчелиного яда и других продуктов пчеловодства Василий Иванович проверил на себе ещё раз уже после окончания медицинской школы. Тогда он служил фельдшером в одной из омских воинских частей и тяжело облучился, пытаясь отремонтировать старый рентгеновский аппарат. Госпитальное лечение оказалось бесполезным, а вот месяц, проведённый на колхозной пасеке, очистил кровь и все жизненно-важные органы от смертельной дозы радиации.

– Правда, адепты официальной медицины намекали, что последствия облучения ещё дадут знать о себе, – усмехается Василий Иванович, – да народная медицина не подвела. В 1956 году, когда я получил диплом лечебного факультета Омского государственного медицинского института, жена Таисия подарила мне сына Ивана, а позже и дочь Ирину.

Иван Васильевич Максименко теперь хирург, кандидат медицинских наук России и доктор медицины Германии, где и работает по контракту, а Ирина Васильевна – врач-офтальмолог. А что казачьему роду нет переводу, подтверждают уже их дети, для которых Василий Иванович и его верная жена – дедушка и бабушка. Не обделил Бог супругов Максименко и правнуками.


Кандидатская диссертация Василия Ивановича Максименко называется так: «Применение пчелиного яда и мёда при герпетических заболеваниях глаз». И материал для неё он не выуживал, как часто случается, из чужих научных трудов, а собрал сам, работая главным врачом больницы в Нижнеиртышском совхозе Саргатского района Омской области.

– Мне предлагали в институте клиническую ординатуру, но я и жена уже сделали свой выбор – только на целину! – вспоминает Василий Иванович. – Сами себя, скажу так, в командировку на целину отправили…

Тогда на освоение целинных и залежных земель в Сибири и в Казахстане сорвалась с насиженных мест чуть ли не вся молодёжь Советского Союза. Подхватил этот порыв и супругов Максименко. Особенно радовалась Таисия Викторовна – выпускница агроэкономического факультета Омского сельскохозяйственного института. В ту пору она была увлечена научным исследованием твёрдых сортов пшеницы, которые, по утверждению академика ВАСХНИЛ Трофима Лысенко, якобы при определённых и неблагоприятных условиях перерождаются в мягкие. А Василию Ивановичу, понятно, хотелось поднабраться практического опыта. И поднабрался с избытком, поскольку должность главврача пришлось совмещать с такими узкими медицинскими специальностями, как хирург, дерматолог, лор-врач. На всю округу в сотни километров на все стороны он был единственным медиком с высшим образованием.

Особенно доставала трахома – заразное глазное заболевание. Трахомой маялся чуть ли не каждый второй житель подведомственной молодому доктору территории. И избавить от неё помогала как раз апитерапия, которую сразу же по приезду в совхоз Василий Иванович стал внедрять в лечебную практику, преобразовав больничный сад в пасеку. Лекарства, которые он делал из прополиса, перги и срезанных маточников пчёл, исцеляли не только от трахомы, но и от многих других болезней глаз. Проявил он себя и как руководитель. Достаточно примера с койко-местами. Когда Максименко принимал совхозную больницу, в ней было 10 коек, а когда сдавал – стало 40.

Это был уже 1958 год, когда целина была успешно освоена. Максименко, пройдя конкурс, стал аспирантом на кафедре глазных болезней Омского мединститута у известнейшего в Сибири офтальмолога профессора Александра Алексеевича Бугаева. На кафедре, где он защитил диссертацию, Василий Иванович и остался преподавать.


В 1965 году Василия Максименко срочно отправили в командировку на Кубу. Связано это было с тем, что Фидель Кастро разрешил своим согражданам испанского происхождения эмигрировать в Испанию, и они прямо-таки ринулись с социалистического Острова Свободы в ещё незабытый ими капитализм. И большинство эмигрировавших оказались как раз врачами. Здравоохранение островной республики ожидал полный коллапс.

– На Кубу мы летели самолётом Ту-114 ровно 14 часов, – вспоминает Василий Иванович. – Нейтральными водами через Северный полюс и без посадок. Понятно, почему – был в разгаре Карибский кризис, грозящий перерасти в атомную войну. Но, слава Богу, обошлось. В аэропорту Гаваны нас радушно встретили и разместили с женой в роскошной гостинице «Гавана Либра». Ожидая назначения на постоянное место службы, я знакомился с работой столичных госпиталей, встречался с руководителями кубинского здравоохранения, прикидывал, с чего начну на новом месте работы. А самое интересное, что руководителем группы советских медиков на Кубе оказался кубанский казак Александр Иванович Коротяев – ректор Кубанского мединститута…

Максименко назначили главным офтальмологом провинции Пинар дель Рио. А начинать работу пришлось с внедрения обязательных профилактических осмотров всего населения провинции. Прежде подобное здесь не практиковалось, как, впрочем, и в целом по стране. Что сказалось на квалификации врачей – кубинские медики многим дадут фору в лечебной медицине, но диагносты они слабые. В этом Василий Иванович окончательно убедился на консилиуме в Республиканском офтальмологическом обществе по поводу заболевания глаз 12-летней девочки.

– Кубинские офтальмологи осматривают глазное дно девочки и в один голос заявляют, что у неё застойные соски зрительных нервов. Следовательно, делают вывод, имеется какой-то патологический процесс, скорее всего – опухоль головного мозга, – вспоминает Максименко. – Смотрю я. Нет, у юной пациентки обыкновенный псевдоневрит. Кубинцы не верят. Приходит мой соотечественник доктор Константин Спицин, которого тоже пригласили на консилиум. Смотрит он, и слово в слово подтверждает мой диагноз. Кубинцы в шоке: «Как же так? Один из вас приехал из Сибири, другой – из Ленинграда, а диагноз идентичен! Одна школа?», – спрашивают. Одна, отвечаю. Школа ежегодных профилактических осмотров по всему Советскому Союзу. Наладим такие же осмотры на Кубе, тогда и вы научитесь отличать норму от патологии…

Из командировки на Кубу Максименко привёз подарок, от Фиделя Кастро,переданный ему министром здравоохранения республики команданте Мачадо – говорящего попугая Каторриту.

– 35 лет в нашей семье прожил, – влажнеют глаза у Василия Ивановича.


В 1970 году Василию Ивановичу Максименко выпала ещё одна зарубежная командировка – уже в Иран. В тегеранском госпитале советского Красного Креста и Красного Полумесяца, в котором весь медицинский персонал был из России, а обслуживающий – иранцы, он был начальником офтальмологического отделения. Госпиталь этот пользовался большой популярностью не только у иранского населения – сюда приезжали лечиться из арабских стран, Пакистана, Индии. Не редкостью были и американцы, работающие в Иране. Василий Иванович показывал мне десятки иранских газет и журналов с публикациями и о его работе как офтальмолога. В Иране также перевели с русского на персидский и издали его монографию «Применение пчелиного яда и мёда в глазной практике».

– Переводчицей у меня была бывшая советская гражданка – жена иранского офицера и татарка по национальности, – воспроизвожу я диктофонную запись разговора с Максименко, почти её не правя. – В зимнее время мы жили рядом с советским посольством, а летом – в загородной резиденции нашего посла Владимира Яковлевича Ерофеева в Загганде. Место это в низине гор и продувается холодными ветрами. И именно здесь когда-то дислоцировалась русская казачья дивизия, охранявшая шахиншаха Ирана. Русские эмигранты, с которыми нам довелось общаться, рассказывали, что эту территорию выиграл в карты у какого-то богатого перса казачий есаул, а после Октябрьской революции она отошла в собственность России. В Иране вообще в то время было много русских. Как врач, я, например, наблюдал бывшего бойца 25-й дивизии Красной Армии, которой командовал мой полный тёзка – легендарный Чапаев. А один из бывших казачьих есаулов был личным воспитателем по конному спорту наследника престола шахиншаха Ирана. Этот русский человек похоронен на православном кладбище в Тегеране рядом с мемориалом советским воинам, погибшим в Иране во время Второй мировой войны, когда в эту страну были введены наши войска. Седьмого ноября, 23 февраля, в Дни начала Великой Отечественной войны и Победы советские специалисты, работающие в Иране, приходили сюда возлагать венки соотечественникам во главе с нашим военным атташе, Героем Советского Союза, полковником Александром Васильевичем Фуковским. Приходят ли сейчас – не знаю…

Надо сказать, что иранская командировка, в отличие от кубинской, где супруги Максименко пережили четыре тропических урагана и несколько мятежей, была у них довольно спокойная и плодотворная во всех отношениях. Прежде всего, жена Василия Ивановича, продолжая свои исследования и в Иране, окончательно опровергла теорию Лысенко – твёрдые сорта пшеницы в жёстких природных условиях не перерождаются, а переопыляются. Дочь Ирина окончила в Тегеране четвёртый класс. Сын Ваня дважды приезжал в гости на летние каникулы…


Домой из командировки в Иран Василий Иванович вернулся на собственном автомобиле ГАЗ-69. Этот советский внедорожник в то время купить в личное пользование можно было только за границей. И из вещественных приобретений эта машина – самое богатое приобретение в его богатой на события и повседневную работу жизни. Он и сейчас очень деятельный человек – консультирует молодых коллег в Омской областной клинической офтальмологической больнице, ведёт приём пациентов в одном из омских предприятий «Оптика», занимается патриотическим воспитанием молодёжи в Союзе сибирских казаков и входит в его Совет стариков. Хотя какой он старик – войсковой старшина сибирского казачества Василий Максименко, если по-прежнему, как и почти шестьдесят лет назад, не сводит с него влюблённых глаз жена Таисия…

В областной библиотеке им. Крупской г. Оренбург, прошла презентация двух книг романа-эпопеи Александра Чиненкова «Салмышская трагедия». Первая книга «Чёрные дни хутора Майорский» и первая часть второй книги под названием «Станица» вышли в Оренбургском книжном издательстве им. Г.П. Донковцева. История оренбургского казачества в художественной интерпретации члена Союза российских писателей вызвала восхищенные отклики читателей – в первую очередь из среды оренбургского казачества.

Александр Владимирович Чиненков – один из тех оренбургских авторов, книги которых издаются ведущими российскими издательствами. Его произведение «Крещённые кровью» выходило в московском «Вече», а трилогия «Территория зла» – в столичном «Вагриусе». Александр Чиненков – лауреат главной литературной премии Оренбуржья, носящей имя П.И. Рычкова. Идею издания «Салмышской трагедии» в «Оренбургском книжном» в конце прошлого года поддержал меценат и знаток оренбургского казачества Владимир Макаров. Именно с его легкой руки оба тома книги Александра Владимировича отпечатаны тиражом 2000 экземпляров, что делает произведение доступным для большого круга читателей. Автор дизайна обложки обеих книг Ольга Нагорная.

В конце встречи представители казачества, писательских союзов, культурная общественность города, собравшиеся на этот литературно-музыкальный праздник, бурными аплодисментами встретили сообщение президента Оренбургского благотворительного фонда «Евразия» Игоря Храмова о том, что Оренбургское книжное издательство им. Г.П. Донковцева выпустило книгу о Владыке Леонтии. Уже через пару недель это иллюстрированное издание поступит из типографии в Оренбург.

Инициатором создания долгожданного альбома «Свеча Господу», приуроченного к 100-летию со дня рождения Почетного гражданина Оренбурга Митрополита Оренбургского и Бузулукского Леонтия, выступила дочь Геннадия Павловича Донковцева. Светлана Геннадьевна посвятила эту книгу памяти своего отца. Автор-составитель – известный оренбургский литератор Владимир Одноралов. По условиям издательского договора 70% вырученных от реализации юбилейного альбома средств Оренбургское книжное издательство направит детскому оздоровительному духовно-патриотическому лагерю «Светоч» в селе Черный отрог Саракташского района Оренбургской области.